— Нам с Вивекой очень приятно, что вы согласились прийти на небольшой прощальный ужин. В нашу скромную хижину, — с раскатистым смехом добавил он в сторону камеры.

Зрители наверняка оценят возможность заглянуть к the rich and famous,[34]как он выразился, излагая свою идею Фредрику Рену. Продюсер, разумеется, нашел ее гениальной. Отправить участников на прощальный ужин к самой важной птице города — лучше не придумаешь.

— Ну, проходите, проходите, — пригласил Эрлинг, заводя их в гостиную. — Сейчас Вивека принесет нам по рюмочке. Или, может быть, вы не употребляете? — спросил он, подмигивая, и от души посмеялся собственной шутке.

Теперь зрители поймут, что он не какой-нибудь стереотипный, скучный управленец, застегнутый на все пуговицы. Да, поднять настроение он умеет. Ведь на конференциях, когда они с парнями отправляются в сауну, самые лучшие анекдоты всегда удается рассказать именно ему, и вообще всем хозяйственникам он известен как настоящий шутник. Как киллер, но веселый.

— А вот и Вивека с напитками, — сказал Эрлинг, указывая на жену, которая еще не произнесла ни слова.

Перед приходом гостей и съемочной группы они немного побеседовали и договорились о том, что она станет держаться в тени и даст ему шанс побыть в центре внимания. Ведь все это стало возможным исключительно благодаря ему.

— Я решил для разнообразия угостить вас напитком для взрослых, — сообщил Эрлинг, дружелюбно улыбаясь. — Настоящим Dry Martini, или «сухарем», как мы обычно говорили в Стокгольме. — Он снова засмеялся, чуть слишком громко, но ему хотелось быть уверенным в том, что он попадет на экран.

Молодые люди осторожно понюхали напиток, омывавший наколотую на зубочистку оливку.

— А оливку есть обязательно? — спросил Уффе, почти с отвращением наморщив нос.

— Нет, ее можно оставить. — Эрлинг улыбнулся. — Она в основном для красоты.

Уффе лишь кивнул и осушил бокал, тщательно следя за тем, чтобы не проглотить оливку.

Кое-кто последовал его примеру, а несколько растерянный Эрлинг, стоя с поднятым бокалом в руке, сказал:

— Я собирался произнести приветственный тост, но некоторых, вероятно, мучила жажда! Ну, ваше здоровье! — Он еще немного приподнял бокал, услышал в ответ неопределенное бормотание и стал не торопясь потягивать мартини.

— Можно повторить? — спросил Уффе и требовательно протянул пустой бокал Вивеке. Та вопросительно взглянула на Эрлинга, он кивнул. Пусть чертенята немного повеселятся.

За десертом Эрлинг В. Ларсон уже начал потихоньку раскаиваться в своей затее. Он смутно припоминал, что Фредрик Рен во время их встречи предостерегал его от подачи за ужином слишком большого количества спиртного, но он довольно опрометчиво отмахнулся от предостережений. Кажется, ему тогда подумалось, что все равно ничего не может быть хуже того раза, когда все руководство в девяносто восьмом году ездило с деловым визитом в Москву. Произошедшее там так и осталось несколько туманным, сохранились лишь короткие отрывочные воспоминания, включавшие русскую икру, дикое количество водки и бордель. О чем Эрлинг не подумал, так это о том, что одно дело напиваться где-то в дальних краях, и совсем другое — видеть пятерых пьяных молодых людей у себя дома. Уже прием пищи носил характер катастрофы. К тостам с сиговой икрой они даже не притронулись, ризотто с морскими гребешками пожиралось в сопровождении звуков, напоминавших рвоту, особенно со стороны этого варвара Уффе, но кульминация, похоже, наступила сейчас, когда из туалета до него донеслись звуки настоящей рвоты. Принимая во внимание то, что они все же отведали десерта, Эрлинг с ужасом представлял себе, как шоколадный мусс вылетает обратно и приземляется на только что уложенную изысканную плитку.

— У тебя, оказывается, было еще винцо, Эрлинг-стерлинг, — заплетающимся языком пробормотал Уффе, торжествующе выходя из кухни с закупоренной бутылкой.

У Эрлинга все внутри опустилось, когда он увидел, что подлец собирается открыть бутылку одного из его самых лучших и дорогих марочных вин. Он почувствовал, как в нем закипает ярость, но взял себя в руки, заметив, что камера снимает его крупным планом в надежде именно на такую реакцию.

— Надо же, какая удача, — стиснув зубы, произнес он и улыбнулся крокодильей улыбкой, потом бросил умоляющий взгляд в сторону Фредрика Рена.

Продюсер, похоже, считал, что Эрлинг сам виноват и, вместо того чтобы броситься на помощь, протянул подопечному пустой бокал.

— Налей-ка сюда, Уффе, — попросил он, не глядя на хозяина.

— И мне тоже, — сказала Вивека, которая молча просидела весь ужин, а сейчас смотрела на мужа с вызовом.

У Эрлинга внутри все кипело — это бунт. Он улыбнулся на камеру.

До свадьбы оставалось меньше недели. Эрика начала немного волноваться, но все практические моменты были улажены. Они с Анной работали как звери, чтобы организовать цветы, карточки для рассадки за столом, проживание гостей, музыкальное сопровождение, и так далее, и так далее. Эрика озабоченно посмотрела на Патрика, который сидел за столом напротив нее и рассеянно жевал бутерброд. На завтрак она приготовила горячий шоколад и хрустящие хлебцы с сыром и икрой — его любимое лакомство, обычно вызывавшее у нее приступ тошноты. Однако сейчас Эрика была готова на что угодно, только бы его немного подкормить. По крайней мере, теперь он влезет во фрак без проблем, подумала она.

В последние дни Патрик бродил по дому, как привидение. Приходил домой, ел, бросался в постель, а рано утром опять уезжал на работу. Он выглядел изможденным, его посеревшее лицо явно свидетельствовало об усталости и досаде, и Эрика даже начала замечать на нем некоторые признаки отчаяния. Прошла неделя с тех пор, как Патрик рассказал ей о том, что должна иметься еще одна жертва. Они разослали запросы во все полицейские районы страны, но безрезультатно. Он с безнадежностью в голосе сообщал ей о том, как они вновь и вновь, раз за разом, перебирают весь имеющийся материал, не находя ничего, что могло бы сдвинуть расследование с мертвой точки. Йоста поговорил по телефону с матерью Расмуса, но и она никогда не слышала имен Эльса Форселль и Бёрье Кнудсен. Расследование зашло в тупик.

— Что у вас на повестке дня сегодня? — спросила Эрика, стараясь сохранять нейтральный тон.

Патрик, как мышка, грыз хрустящий хлебец, но за четверть часа так и не сумел запихнуть в себя больше половины бутерброда.

— Ожидание чуда, — мрачно ответил он.

— Неужели вам нигде не могут помочь? В тех районах, которые тоже пострадали? Или… в Государственном полицейском управлении, или еще где-нибудь?

— Я уже связался с Лундом, Нючёпингом и Буросом. Они тоже работают. А управление… ну, я надеялся, что мы справимся собственными силами, но все идет к тому, что придется запрашивать подкрепление. — Он задумчиво откусил еще малюсенький кусочек, и Эрика не удержалась, наклонилась вперед и погладила его по щеке.