Но в Смольном присутствовали и другие люди. Спрашивается, какое отношение к Советам имел полковник Раймонд Робинс? Однако он со своим переводчиком и агентом Алексом Гумбергом оказался на съезде. Причем был отлично информирован обо всем происходящем. Альберт Вильямс вспоминал: почти никто из делегатов не догадывался, что Ленин в Смольном, а Робинс и Гумберг об этом знали [24]. Всесторонней информацией об обстановке располагали и американские корреспонденты — их группа четко попадала именно туда, где в данный момент происходило самое главное [24, 66].

К вечеру силы большевиков стали расти. Из Выборга прибыли контингенты генерала Свечникова. В Неву вошли корабли с подмогой из Гельсингфорса и Кронштадта. А в городе уже пошли слухи, что большевики взяли верх. Воинские части, до сих пор державшие «нейтралитет», стали объявлять себя сторонниками победителей. Рассказы о «царских богатствах» влекли их к Зимнему дворцу. Зато число защитников уменьшалось. То одно, то другое подразделение вступало в переговоры с осаждающими, и их пропускали уйти. Казаки оказались монархистами. С благоговением осматривали комнаты, где жил сам царь. Но оценили обстановку, мальчишек-юнкеров, ударниц — и махнули рукой: «Мы думали, что здесь серьезно, а тут дети, бабы да жиды» [74]. Тоже покинули дворец.

Через боковой вход в Зимний явился Григорий Чудновский — один из сотрудников Парвуса, а весной 1917 г. — спутник Троцкого, ехавший с ним вместе из США. Юнкера хотели арестовать его, но оказалось, что Пальчинский и Рутенберг хорошо с ним знакомы, повели какие-то переговоры. Потом Чудновский пришел во второй раз и предъявил ультиматум — сдаться, иначе откроют артиллерийский огонь. Приказ обстрелять дворец ВРК послал в штаб моряков, на минный заградитель «Амур». Но их артиллеристы доложили: мешает «Аврора», стоящая между «Амуром» и дворцом. Переслали приказ на «Аврору». Там прикинули, что может стрелять носовое орудие, но калибр у него был гораздо больше, чем у пушек «Амура», 6 дюймов (152 мм). Разрушения были бы очень значительные. Решили, что для острастки достаточно пальнуть холостым. Около 22 часов «Аврора» подала голос. Этот единственный ее выстрел отнюдь не был сигналом к атаке. Он прозвучал сам по себе, попугать защитников.

Но и в Смольном он переполошил съезд Советов. Меньшевик Мартов и поддержавшие его партии потребовали от большевиков прекратить боевые действия и начать переговоры. Те отказались, и большинство делегатов в знак протеста покинуло съезд. Отправились к Зимнему, разъединить враждующие стороны. Хотя вокруг дворца оцепление было уже плотным, и матросы не пустили их. А после «Авроры» стали стрелять орудия Петропавловской крепости. Во дворец было три попадания. Командиры несколько раз назначали атаку, сговаривались о сигналах. Матросы и солдаты открывали пальбу, а с места не двигались, рисковать никто не хотел.

Но среди ночи бойцы дивизии Свечникова и группы моряков стали пролезать в окна со стороны Невы и Невского проспекта, постепенно занимая помещения дворца. А через тот же боковой вход, где ходили парламентеры во главе с Чудновским, тоже стали проникать маленькие группы. Здесь охранение юнкеров еще держалось, требовало от появившихся противников разоружиться. Они послушно отдавали винтовки. Но именно это был «штурм Зимнего». Когда скопилась толпа «арестованных», они кинулись на юнкеров и разоружили их. Появились Чудновский и Антонов-Овсеенко, они уже знали, куда идти.

В 1 час 50 минут ночи этот отряд нагрянул в Малую столовую, где заседало правительство. Антонов-Овсеенко объявил его низложенным. А Пальчинский тихо пояснил: «Всё в порядке: наши договорились с вашими». Внутри дворца никаких боев не было. Министров отправили в Петропавловскую крепость. Антонов-Овсеенко лично сопровождал их во избежание эксцессов. Беспокоиться за свою судьбу им было нечего, через некоторое время всех отпустили на свободу. Среди осаждающих было убито 6 человек. Потери защитников неизвестны. За что проливали кровь те и другие? Вопрос остается открытым. «Наши договорились с вашими». При взятии дворца присутствовали американцы — Рид, Вильямс, Брайант, Гумберг. Добросовестно зафиксировали происходившее [16, 66].

Между тем в Смольном от съезда осталось одно название. Большинство делегатов ушло. Вместо них в зал набилась посторонняя публика, слонявшаяся по коридорам — солдаты, матросы, сотрудники аппарата Петроградского Совета. Атмосфера была неуверенная, тревожная. Да и правомочность съезда стала непонятной, он никого не представлял. Но все вопросы и сомнения Троцкий обошел стороной. Перевел стрелки, представив в качестве «сенсации» Ленина — большинство собравшихся впервые узнало, что он на съезде.

А через некоторое время на сцене появился торжествующий Каменев, зачитал известие о взятии Зимнего дворца и аресте Временного правительства. Настроения сменились бурным ликованием. Уже ближе к утру съезд (или то, во что он превратился) образовал новое правительство — Совет Народных Комиссаров. Список был составлен заранее, на кулуарных собраниях. Теперь его лишь утвердили. Возглавил Совнарком Ленин. Троцкий стал наркомом иностранных дел…

Но факты свидетельствуют, что опасения Ленина остаться «за бортом» имели под собой реальную почву. Его самовольный поход в Смольный, вызов войск из Финляндии сыграли решающую роль. Судя по всему, американцы до последнего момента не сомневались в победе своего ставленника. Потому что газета «Нью-Йорк Таймс» поспешила оповестить всю Америку: глава нового революционного правительства — Троцкий. Но публикация в столь почтенной газете оказалась вдруг ошибочной…

На работе в миссии Красного Креста состоял и Джон Рид. Если почитать его книгу «10 дней, которые потрясли мир», написанную на основе журналистских публикаций, то и здесь увидим: главный вождь революции — Троцкий. Ленин упоминается лишь вскользь, как второстепенная фигура. Статьи Рида в американской прессе и собираемые им материалы для книги готовили пиар именно для Льва Давидовича.

Кстати, еще многозначительные факты. На ноябрьскую Межсоюзническую конференцию Антанты от США ехал Хауз. Его полномочия были письменно оформлены 24 октября (по старому стилю — 11 октября). Они адресовались правительствам Англии, Франции и Италии. Без России! За две недели до переворота в Вашингтоне уже знали, что с Временным правительством переговоры вести не придется… А в начале ноября Россию покинул Крейн. Выехал в нашу страну на одном пароходе с Троцким, поучаствовал в миссии Элиху Рута. Потом полагал необходимым зачем-то оставаться в России. А после Октябрьской революции, очевидно, счел, что его задачи в нашей стране исчерпаны. Ну а Вильсон тогда же, в ноябре 1917 г., дал указание своим министрам и дипломатам «не вмешиваться в большевистскую революцию».

В целом же сквозь ложь, маскировки, нагромождения отвлекающих теорий и воспоминаний картина вскрывается довольно определенная. Февраль сделали англичане — и американцы подсуетились, кое в чем помогли. Октябрь сделали американцы, умело используя при этом германских агентов и ставленников. Использовали втемную. В Берлине торжествовали собственный успех.

Ленин был связан однозначными обязательствами перед Германией. Обретя власть, он сразу начал расплачиваться по счетам. 26 октября (8 ноября) большевики разослали всем воюющим державам ноту с предложением «о перемирии и демократическом мире без аннексий и контрибуций». При этом разъяснялось: если союзники не поддержат инициативу, Россия начнет переговоры сама. Германский канцлер Гертлинг отмечал: «Это было целью деятельности, которую мы вели за линией русского фронта — прежде всего, стимулирование сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только тогда, когда большевики начали получать от нас по различным каналам… поток денежных средств, они оказались в состоянии создать свой орган “Правда”, проводить энергичную пропаганду и расширить свою прежде узкую базу партии. Теперь большевики пришли к власти… Возникшее напряжение в отношениях с Антантой обеспечит зависимость России от Германии…».