Отец был дома целых два месяца. Несколько дней подряд он ходил по больницам и что-то выяснял, приходя домой в состоянии глубокой задумчивости. Четыре раза он брал с собой дочь, заставляя ее проходить уже почти забытые медицинские тесты. На ее вопросы он отвечал уклончиво, но в один из дней поговорил с дочерью более откровенно.

— Литера, — сказал он. — Я понимаю, что тебе не хочется думать о том, что ты все еще больна. Ремиссия длится уже долго, но может смениться новым периодом упадка. Когда я уходил, то полагал, что есть шанс вылечить тебя с помощью денег. Теперь у нас денег более чем достаточно для любой операции, но… Все врачебные исследования показали, что в твоем случае болезнь неоперабельна.

Литера обняла его сзади за шею.

— Не переживая так, папа, — стала она утешать его. — В детстве я бы долго ревела в подушку. Но не сейчас. Я старалась воспитать Литеру такой, чтобы она тебе понравилась. И я не буду сильно печалиться. Ты теперь с нами, все идет хорошо. Пусть все так и остается.

Отец мягко пожал ее запястье и грустно улыбнулся.

— Присядь, девочка, — попросил он. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Литера уселась рядом с ним.

— Что? — спросила она. Папа прижал ее к себе.

— Мне нужно столько тебе рассказать, — повторил он. — О том месте, где я служил все это время. О Зоне…

Литере понадобилось много времени, чтобы адекватно воспринять все услышанное. Она впервые слышала о Зоне, о втором взрыве, о том, что ее отец все эти годы был на контрактной службе, охраняя Барьер, выстроенный вокруг зараженной аномальной территории. О сталкерах. Но больше всего ее морально выпотрошило уведомление отца, что он снова уходит и опять неизвестно, на какое время.

У него был план. Если не удается вылечить дочь с помощью денег, то остается одно средство — артефакты Зоны. Для этого ему понадобится вновь отправиться на Барьер, тут же порвать с армией и податься в сталкеры. Он обещал вернуться сразу же, как найдет артефакт, способный излечить Литеру от лейкемии.

Чтобы Литера окончательно перестала сомневаться в ее словах, отец достал маленький контейнер, который привез с собой. Открыв его, он показал Литере загадочные предметы, светящиеся и подскакивающие в углублениях.

— Это и есть артефакты, — сказал он. — Я оставляю их здесь. На всякий случай добавлю описание и инструкции по применению. Я не буду учить тебя пользоваться ими, ласточка. Слишком уж это опасно. Но если в твоей жизни случится что-то такое, от чего может спасти только чудо, — достань эту коробку и… Но сто раз подумай, прежде чем воспользоваться. Эти предметы того же разряда, что и магия. Помни об этом.

На следующий день он повел ее в автосалон.

— Я не могу допустить, чтобы моя дочь не получила никакого подарка, — заявил он. — Ты уже взрослая, Литера. Моя маленькая ласточка выросла, и ей пора расправить крылья.

Литера мокрыми от счастья глазами разглядывала мощные, красивые автомобили. У нее будет собственная машина! От счастья она и в самом деле была готова расправить крылья и летать.

Они весь день любовались предложенными вариантами. Отец не спрашивал у нее, какой автомобиль ей понравился больше других, но зорко следил за реакцией дочери.

К концу дня он снова подвел ее к месту, где стоял синий "Додж-Вайпер". Литера со счастливой улыбкой посмотрела на папу, открывающего ей дверцу.

— Садись, ласточка, — сказал он уверенно и, когда она села в удобное водительское кресло, бросил ей на ладонь ключи. — Время летать!

Отец ушел через неделю, покончив со всеми формальностями, связанными с машиной, и еще некоторыми делами.

— Береги себя, дочка, — произнес он. — Помни, что я люблю тебя больше жизни.

Они долго стояли, обнявшись.

— На этот раз я постараюсь вернуться поскорее, — сказал папа. — Чтобы не забывать о тебе ни на миг, у меня будет фотография.

Литера взглянула на карточку.

— Ну, папа, — с укором сказала она, глядя на фото девочки с ромашкой, стоящей возле мраморного льва. — Здесь же я совсем маленькая! И выгляжу плохо!

— Ты всегда была прекрасна, — убежденно произнес отец. — Я знаю, что теперь ты сможешь постоять за себя, и запомню тебя такой — сильной и энергичной. Но мне нужно постоянно помнить, что есть и другая сторона Литеры. Иначе я не буду иметь стимула, чтобы видеть в тебе маленького ребенка, которого нужно вылечить любой ценой. Я все еще твой папа, а ты все еще нуждаешься в моей помощи.

— Лучший в мире папа, — поправила Литера, пряча лицо у него на груди. — Лучший…

Прошел год.

Болезнь вернулась с новой силой. Но душа Литеры уже была неподвластна никаким недугам. Короткий приезд отца вдохнул в нее новые силы на несколько лет вперед. Она все так же проводила время с Фармером и Уотсоном, игнорируя любовные отношения с кем бы то ни было. Теперь она уделяла больше времени достаточно серьезным занятиям вроде уроков стрельбы у одного из знакомых Фармера. К моменту своего совершеннолетия Литера уже стреляла вполне пристойно и к тому же получила право гонять на "Вайпере" в открытую, не опасаясь законов.

И продолжала глотать таблетки, блокирующие рост бластов в крови.

Это была ничем не примечательная ночь.

— У меня есть жена и дочь, — послышался знакомый голос. — Ты не знал? А не положено было.

Литера дернулась во сне.

— Достаточно, — произнес кто-то неизвестный. — Пора заканчивать.

Снова темнота и тишина.

Литера проснулась от приступа боли, охватившего все ее тело, вцепилась в одеяло и издала отчаянный крик. Ее дыхание перехватило, очертания комнаты расплылись. Что-то начало разъедать кожу на лице. Девушка вцепилась ногтями в щеки, разодрав их до крови. Комната исчезла, превратившись в грязное помещение, пропитанное запахом смерти.

Исхудавший парень с горящими глазами наклонился над Литерой, протягивая непонятный голубоватый шар.

— Держи, — сказал он. — Просто подумай о ней.

Литера закашлялась. У нее было такое чувство, что с лица содрали кожу. Послышался чей-то стон в дальнем углу.

— И что? — спросил один из склонившихся над Литерой мужчин. У него было разбитое лицо, пронзительные глаза с болью смотрели прямо на девушку.

— Его самый дорогой человек исцелен, — сказал высокий незнакомец в плаще. — А он еще проживет какое-то время.

Литера стала задыхаться. Сдавленный хрип вырвался из ее груди.

— Выйдите. Оба. И Эльфа заберите.

— Папа? — прошептала Литера — Папа…

Человек, который произнес последние слова, начал поднимать пистолет. Литера в ужасе смотрела в черное дуло, над которым виднелись глаза убийцы.

— Папа! — отчаянно закричала девушка, и громыхнул выстрел.