— Все эти легенды о дохлой лошади — сплошная ерунда, — сказал Хэп, когда они свернули на аллею, где, по преданиям, лошадь испугалась и понесла Чарлза Хатауэя — Но я слышал, как ребята на спортплощадке за школой клялись, будто это правда.

— Полная чушь, — согласилась Стелла.

Они рассмеялись, вспомнив, как в первый раз тоже сошлись во мнении, что это нелепость.

— Не бойся, — сказал Хэп.

— А я и не думала бояться, — ответила Стелла.

Однажды вечером во время ужина отец Стеллы рассказал ей и Лизе о том случае, когда они с братом, еще мальчишками, переночевали на берегу озера, ожидая, что со дна поднимется дохлая лошадь. По словам Уилла, Мэтт заснул как убитый, а он остался дрожать и следить за темной водой в одиночку. «Чарлз Хатауэй, — заявил он грязной воде, — я не боюсь ни тебя, ни твоей лошади».

— Люди сочинили это давным-давно, — сказала Стелла, — в те дни они все еще боялись глупых вещей.

— Точно.

Хэп подумал о Торопыге, закопанном на лужайке, и вспомнил лицо дедушки. Теперь, когда Хэп проходил мимо луга, на котором столько лет пасся Торопыга, он всякий раз пускался бежать, словно его вспугнул ветер, или облака, или шелест листьев. За последние несколько месяцев он здорово вытянулся и теперь возвышался над Стеллой этакой каланчой. Она казалась ему чужой с короткими и перекрашенными волосами, но по сути осталась прежней.

— Иногда, когда лишаешься самой привлекательной черты, оказывается, что это не имеет никакого значения, потому что твоя истинная привлекательность в чем-то совсем ином.

Стелла удивленно уставилась на него:

— Ты что, разговаривал с Джулиет?

— Джулиет? — переспросил Хэп.

Фактически, он разговаривал с ней почти каждую ночь, когда все в доме засыпали. В такие часы вселенная состояла всего из двух вещей: темноты и голоса Джулиет. Они не собирались ничего скрывать от Стеллы, делать тайну из своих бесед по ночам, но именно так и произошло. И теперь Хэп почувствовал смущение, хотя не мог понять почему. Он даже был рад тому, что никогда не торопился с ответом, вот и теперь пауза затянулась настолько, что время ответа, видимо, прошло; сейчас все их внимание поглотила дорога — как бы не угодить в рытвину.

В воздухе пахло зеленью, фиалками и грязью. На небе светила убывающая луна, молочная луна, подсказывая садоводам, что пора делать посадки. Лагерь разбили на дальнем берегу озера Песочные Часы. Оказавшись в этом месте, они поняли, почему озеро получило такое название: ровно посередине противоположные берега симметрично сходились, создавая узкий проход, где могли разъехаться только две гребные лодки, как те, что были спрятаны в высокой траве. Хэп споткнулся об одну из них и, наклонившись, начал притаптывать вокруг сорняки. Лодками не пользовались очень давно, с тех пор как Дженни рыбачила с отцом, который называл ее в этих случаях Жемчужиной и учил, что сидеть тихо важнее улова.

— Отправимся на самую середину, — сказала Стелла. — Добудем воды в том месте, где до нас никто не бывал. Мистер Грилло поразится и забудет, что мы сдали работу немного позже срока.

— Мы опоздали на целых две недели, Стелла. И потом, мы ведь, кажется, собирались ждать до утра.

Хэп стоял, держа в руках два найденных весла, пострадавших от времени и полевых мышей, но все еще годных для дела. Все равно он не планировал ночной рыбалки. Несмотря на луну, стояла кромешная тьма. И потом, нельзя было забывать и о дохлой лошади, которая лично его совершенно не волновала.

Стелла начала волочить к воде одну из лодок, на борту которой было выведено название — «Жемчужина».

— Интересно, кто была эта Жемчужина.

Стелла, конечно, не представляла, что когда-то ее мама была маленькой девочкой, которая любила рыбачить и плавать с отцом и которая как-то раз насчитала среди камышей девяносто две кувшинки. Заквакали лягушки, мягко зашлепала вода, когда лодку вытянули на мелководье. Стелла забралась в лодку.

— Живее, — подстегнула она Хэпа, и тот неловко полез в лодку, держа в руках стеклянные пробирки.

«Жемчужина» наклонилась под его весом, и Стелла расхохоталась.

Длинные и черные в ночи камыши напоминали пряди черных волос, упавшие с головы Ребекки Спарроу. Лодка продрейфовала немного и приблизилась к середине озера, откуда гребцы могли разглядеть похожий на свадебный торт дом. На кухне горел свет. Кто-то не мог заснуть. Наверное, Элинор приболела; а кто-то другой наверняка сейчас готовил ей чай. Стелла и Хэп тем не менее были абсолютно уверены, что останутся незамеченными. Обоих посетило предчувствие, что их дружба в самом скором времени изменится, не то чтобы укрепится, а станет другой. Это уже произошло из-за Джимми Эллиота, а теперь, видимо, прибавилась и Джулиет. Стелла была не дура; она почувствовала, что двое ее лучших друзей стали ближе друг к другу, чем к ней.

Наверное, поэтому они и оказались теперь с Хэпом на озере, держа курс на середину, где немалое количество листьев лилий угодило под весла. Пройдет несколько часов, и желтые кувшинки раскроются, но сейчас они были похожи на лягушек, сидящих на зеленовато-черных блестящих листьях.

Послышался всплеск, и Стелла замерла. Ей почему-то показалось, что им не следовало находиться здесь в этот час.

— Лягушка, — прошептал Хэп.

Стелла, успокоившись, откинулась назад и взглянула на звездный водоворот в вышине.

— Как бы мне хотелось… — прошептала она.

Тут ей в мысли явился незваный-непрошеный Джимми Эллиот.

Лягушка перепрыгнула с одного круглого листа на другой, на секунду перепугав гребцов.

— Господи, — пробормотал Хэп.

Лодка закачалась, и оба, схватившись за борта, рассмеялись:

— Джеремая!

Стелла вспомнила старую песенку, которую иногда наигрывал ее отец; идея о лягушке с именем Джеремая заставила их вновь рассмеяться, хотя они старались, как могли, задушить смех.

На мгновение они полностью сосредоточились на том, чтобы не быть пойманными, а потому ничего, кроме своего сдавленного смеха, не слышали. Они не подозревали, что в воде есть кто-то еще, пока в них не врезалась вторая лодка. Та самая лодка, которую они оставили в траве, «Морской конек». Стелла рассердилась, решив, что ее выследил Джимми, но он как раз в эту минуту, побросав камешки в окно, сворачивал на Локхарт, направляясь домой в глубоком разочаровании из-за того, что она куда-то делась.

У Стеллы во второй раз промелькнуло в голове название лодки «Морской конек», и тут ее гнев перерос во что-то совершенно другое. Она отбросила первое слово из двух и осталась со вторым, страшным, как тьма.

Когда другая лодка ударила в их борт, черноту ночи протаранило весло, направленное в них. Хэп оказался молниеносно сброшен за борт, все произошло в одно мгновение, быстрее, чем могла бы прыгнуть лягушка. Секунду назад он наклонился через борт, чтобы зачерпнуть воды в пробирку, пытаясь не смеяться, а уже в следующую — его поглотила чернота.