Так больно, что хочется разрыдаться, но и на это не осталось ни сил, ни эмоций, поэтому я просто лежу на подушке лицом вниз и стараюсь не забывать дышать.

Это ведь так просто. Вдох. Выдох. Просто нужно посмотреть на это с другой стороны. Вдох. Выдох. Да какая, черт возьми, здесь может быть другая сторона? Вдох. Выдох. Нужно просто перестать об этом думать. Вдох. Выдох. Просто заснуть. Вдох. Выдох. И забыть. Вдох. Выдох.

Только вот не получается ни заснуть, ни перестать думать, ни начать нормально дышать. Пытаюсь отбиваться от назойливых мыслей, но они перемешиваются вместе с воспоминаниями и пробивают любую мою осаду. Вспоминаю, как хорошо мне было там, на арене, в пещере. Глупости, конечно, но тогда я был куда счастливее, чем сейчас. Мне кажется, что стоит покрепче закрыть глаза, и я проснусь где-нибудь в лесу. А, возможно, даже и у ручья с раной в ноге. Тогда можно будет все исправить. Не съесть снотворное. Не разрешить Китнисс наложить мне жгут. Проглотить ягоды. Да что угодно сделать, только бы сейчас все обернулось иначе. Чтобы я не оказался в итоге законченным дураком.

Я ведь не ожидал и не просил от нее взаимности, был готов отдать все ради ее спасения, не получив ничего взамен. Но я получил. И получил столько, что это перевернуло мою жизнь с ног наголову. Наша маленькая история заняла все место в душе, а теперь там темно и пусто.

Да, я не ждал взаимности, но это слишком жестоко. Хеймитч и Китнисс знали о том, что мои чувства искренние, не только ради Игр. Как можно поступить так, понимая, чем это обернется для меня? Можно ли назвать это заботой? Спасением жизни?

Наверное, я все-таки засыпаю на пару часов, потому что, когда в следующий раз открываю глаза, снова светит солнце. Заставляю себя встать, надеть первую попавшуюся одежду и даже расчесать волосы. За окном леса — уже близко наш дистрикт. Подхожу к окну и смотрю в ту сторону, из которой мы приехали. Туда, где я еще был счастливым.

А сейчас понимаю, что хоть и вернулся с арены живым, но не победил. Я проиграл. А точнее, меня надули. Жестоко обманули те, кому я доверился. Моя любовь, привязанность, готовность пожертвовать собой — лишь инструменты для победы в игре, правил которой я не знал. Я играл в эту игру, продолжая думать, что все взаправду. Как я мог поверить в такой удачный поворот? Конечно же, это глупо и наивно.

Поэтому я и продул, а утешительный приз для лузера — каждый день видеть в окно нового дома соседей единственно причастных к моему разбитому и растоптанному сердцу. Истинных победителей.

В дверь стучит Эффи, напоминая о том, что жизнь все же продолжается, и я неохотно выхожу в коридор. Китнисс с Хеймитчем стоят около окна и разглядывают зеленые леса. Быстро киваю им и ухожу в другой вагон.

Нет. Не могу. Не сейчас. Не могу смотреть на нее. Не могу выдержать на себе ее взгляда. Все слишком сложно. Зачем они сделали это со мной?

Время начинает течь каким-то странным образом, поэтому даже не замечаю, как мы подъезжаем к нашей маленькой закопченной станции. Эффи выталкивает меня к выходу, и двери открываются прямо перед нашими носами. На платформе одни только люди с камерами и микрофонами. Очередное шоу: «Несчастные влюбленные вернулись домой».

Почему-то мне вспоминается указание Хеймитча — продолжать в том же духе, пока нас снимают камеры, поэтому я протягиваю Китнисс руку. Она сразу же обхватывает ее и переплетает наши пальцы

— Еще разок? Для публики? — говорю я, и в ее глазах потухает тот самый огонек, который всегда согревал меня.

Наверное, это слишком жестоко, но мне так больно, что сдержаться совершенно нет сил.

Она крепко сжимает мою руку, а я даже не прилагаю усилий, потому что знаю, что рано или поздно мне все равно придется ее отпустить.