— Какие дикари?! — непонимающе поднял брови Коэн. — Какой Джеймс? О чем вы, Батлер?

— Джеймс — это я, господин замдиректора! — Старый полярник протиснулся сквозь окружившую их толпу. — Не берите в голову, парень болтает не по теме! Просто раньше я был руководителем Гуманитарной Миссии, наши челноки вели торговлю с дикарями Сибири. Стеклянные бусы и ручное зеркальце в обмен на меха и шкуры диких тварей. Вы, наверное, слышали — «Изделия из настоящих мехов дикой Сибири Дизайнерского дома «Нуар», и всё такое. Майк до вахты работал у меня помощником, вот и насмотрелся разных фото с пляшущими на снегу, полуголыми дикарями. На самом деле из этого ничего не выйдет. До Сибири восемь тысяч километров, челнок летит туда более восьми часов сквозь несколько штормовых фронтов, шаттлы к ним никогда не летали, нет ни маршрутов, ни пилотов, знающих те места. Сами русские совсем одичали, они находятся на первобытном уровне, отказываются от продуктов и медикаментов, берут только никчемные безделушки, да и то, если посылать к ним челноки слишком часто, они их игнорируют. Мы даже их языка не знаем, а на английский они не реагируют, ни на аудио, ни на текст. Ученые считают, что русские вообще утратили письменность. К сожалению, всё это абсолютно нереально. Будь в этом хоть капля шанса, я бы сам предложил организовать полет в Сибирь.

— Восемь тысяч километров? — Коэн невесело покачал головой. — Тут четыреста километров от нас до вас преодолеть огромная проблема, по вертолету постоянно стреляют… Мы не можем рисковать единственным шаттлом ради не имеющей шансов затеи. — Он как-то странно посмотрел на Майка и закончил: — Господа, я вернусь через неделю с обычным грузом. Мы все с замиранием сердца будем ждать вашего ответа. Прощайте!

Заместитель директора покинул актовый зал, и спустя несколько минут снаружи донесся слабый стрекот улетающего прочь вертолета.

Всю следующую неделю в штаб-квартире не стихали споры. Обитатели разделились на два лагеря, одни считали, что не использовать единственный шанс спасти Новую Америку есть преступление, другие заявляли, что предложенный Коэном план лишен шансов на успех с самого начала.

— Коэн темнит! — возмущался старый Джеймс. — Я уверен, что не было никакого дезертирства! Я сам видел тех истерзанных рейнджеров, что пытались высадиться на точку аварийного управления с вертолетов! Один из них едва дышал, но я слышал, как он рассказывал об этом медикам, которые выносили его из шаттла!

— Зачем Коэну врать? — возражала крупная женщина, одна из лидеров противоположного лагеря. — Если он сам полетит с вами! И тот раненый, он мог бредить! Я пятнадцать лет проработала в больнице сиделкой, я знаю, как это бывает! И вообще, кто может опровергнуть слова Коэна?

— А кто может их подтвердить? — вступился за Джеймса кто-то из полярников. — Я тоже не верю замдиректора! Он пятнадцать лет проработал сиделкой в этом здании, в богато отделанном офисе, и ни разу не провел ни одной вахты! Прилетал раз в год с инспекцией, как на экскурсию! Он лжет! Если бы всё было так просто, то точкой аварийного управления воспользовались бы в первые же дни! Но все их усилия были направлены на освобождение бункера, не так ли, Батлер? Ты же был там, в последней вахте! Расскажи нам, что тогда происходило?

— Ну… — Майк напряг память. — Сначала действительно все пытались отбить бункер. Там же заперся Вахтенный директор Грин с научной командой. Только с ним не было связи, и после того, как починили второй энергоблок, не было возможности сообщить ему об этом. Военные даже сумели затащить внутрь центрального коридора бункера ретранслятор, чтобы приказать Грину перезапустить ХААРП, только он всё равно не отвечал на вызовы. Это очень странно, потому что раньше я без труда связывался с ним оттуда при помощи обычной портативной рации. А ещё инженер Мартинес, пусть душа его покоится с миром, что-то говорил о том, что в крайнем случае ХААРП можно запустить с точки аварийного управления, но для этого её надо запитать напрямую. Когда Барбекю едва не взорвалась, её перевели на минимальную мощность и отрубили всю нагрузку, or которой в тот момент не зависело выживание… Больше я особо ничего не помню, в то время Коэн уже был на АЭС.

— А про птиц в секторе ХААРП? — настойчиво уточнил полярник. — Что конкретно ты знаешь об этом? При тебе наши или военные входили в антенное поле?

— Не знаю, — честно ответил Майк. — Я почти все время провалялся в лазарете, попал под мутантов в Могильнике, а после этого сразу под Воронку. Но сам я об этом ничего не слышал. Птиц я видел, это да. Они кружили над полем боя, когда рейнджеры штурмовали бункер, у них гнезда были на его крыше, между поломанных антенн. Птиц было довольно много, но они не нападали, и их тоже накрыло Воронкой. Я видел, как они прямо с неба врезались в снег за несколько секунд до удара!

— Это ничего не объясняет, — заявил кто-то из полярников. — Птицы пугливы и не атакуют большое количество людей. Бешенством они тоже не болеют. Но если их много, а людей мало, то запросто заклюют, голод движет ими не меньше других. И под Воронкой они не гибнут, забиваются глубоко под снег, как остальное зверье. На два-три метра могут углубиться за десяток секунд, и там засыпают, это у них вроде спячки. Многие выживают. Короче, в ХААРПе теперь запросто может быть полно этих тварей! Раньше не было, а теперь есть. Излучение-то минимально!

— Но и про антенное поле это тоже никак не объясняет! — выкрикнули из гудящей обсуждениями толпы. — Если гнезда были над бункером, они могли там и остаться! Зачем птицам переселяться в этот ХААРП, если они сразу туда не прилетели?

— Потому что мутанты селятся поближе к пище! — огрызнулись ему в ответ. — Они жрут людей, а людей в секторе ХААРП нет. Но поверхность бункера невелика, в основном всё под землей, так что если птиц стало много, то они могут и в антенном поле жить! И другое зверье тоже!

— Зачем им жить там, где нет пищи? Ты просто не хочешь рисковать! Правильно Коэн сказал вашему старику! Детей у вас нет, за свою жизнь боитесь, вам плевать, что будет с нашими детьми!

— Ну надо же! Дети у него, видите ли! Ну так и отправляйся сам к Реактору! Включишь ХААРП!

— Так ведь я не полярник! — опешил тот. — Я ничего в этом не понимаю…

— А не понимаешь — так заткнись! У меня тоже сын, кто его прокормит, если меня посреди ХААРПа сожрут мутанты?! Ты, что ли?! Да ты без нас и месяца не протянешь, что ты знаешь о выживании в Холоде? Лично я против этого самоубийства!

— Это возмутительно! — гневно воскликнула толстуха, что работала сиделкой до катастрофы. — Вы должны включить Реактор! Вы полярники, это ваш долг! Мы платили налоги! Вас содержали на наши деньги!

— Я тебе ничего не должен! — взъярился на неё полярник. — Я отдал стране больше, чем она заслуживает! — Он задрал вверх протез руки. — Это вы мне задолжали, сидя в тепле и сытости! Только и умеете, что набивать собственное брюхо да прятаться по норам, когда другие за вас подыхают! Налоги она платила! Да если б не уголовная ответственность, платила бы ты их, как же! И какие чертовы налоги вернут мне руку и потерянное здоровье? Катись к дьяволу, жирная идиотка, вместе со своими детьми! Я без тебя выживу, и сына выращу, такие, как ты, только зря проедают припасы!