Вряд ли боги популярно объясняли своим служителям истинные мотивы нашего присутствия — просто дали указание каким-то способом (уж не знаю, как строится их взаимодействие), и баста — выполняйте. Кому же понравится, когда нарушаются веками установленные порядки?

— Хотя нет. — тут же была вынуждена честно признать я, — Никакой неприязни от «собеседников» тоже не исходило. Просто совершенно нереальная бесстрастность в степени абсолют. Вот ни горячо, ни холодно, а буквально никак. Ладно, чего гадать о пустом. Главное, что эта самая «особая воля» исполняется.

Поселили нас в одном из тех самых домиков, ещё при первом знакомстве с местностью померещившихся в отдалении. Ничего особенного — маленькая избушка без излишеств. Тепло, натоплено и чисто, хоть и до предела аскетично. Подозреваю — жильё одного из наших «глухонемых» проводников. Я уложила валящегося с ног Рона на узкую твёрдую кровать, застеленную свежими простынями, и пошла поискать, чем бы умыться. Пока рыскала по кухне, нашла котелок с кашей и вспомнила, что мы с мужем даже не успели поесть с дороги.

— Рон, нам тут оставили перекусить. — прямо с посудиной в руках вернулась в комнату, но муж даже не шелохнулся.

Я так испугалась, что чуть не выронила ношу из рук. Быстро поставила её на неказистый стол и бросилась к постели.

— Спит. — медленно выдохнула я, — А вы говорите, молиться.

Честно сказать, сейчас просто даже не знала, куда себя деть. С тоской посмотрела на койку — на двоих там места было явно маловато. Огляделась вокруг — никакого подобия кресла не нашлось. Сундук, табурет и стол со стоявшими на нём сиротливой свечкой в компании котелка. Ну, понятное дело, иконы по стенам. Прошла, поразглядывала изображённые лики…

Снова вздохнув, положила себе порцию каши, оделась, вышла на крыльцо и уселась на ступеньки прямо с тарелкой в руках. Знаете вот это паршивое состояние, когда голод требует пополнить силы организма едой, а кусок в горло при этом категорически не лезет?

Вяло поковыряв не слишком аппетитное варево, заставила себя проглотить несколько ложек, нашла глазами Источник и задумчиво уставилась на мерцающую водную гладь.

— Как вот молиться богам, которые даже, извините, не «родные»? Всё равно, что приехать в Африку в какое-нибудь дикое племя и попытаться искренне почитать молитву условному Мумбе-Юмбе. — подумала я и тут же на всякий случай себя одёрнула, — Простите, пожалуйста, эти крамольные мысли, но врать ведь тоже смысла не имеет. — в голове всё окончательно спуталось и смешалось, — Я просто очень на вас надеюсь. Умоляю, помогите Рону. Скажите, что я должна сделать? Отдать или совершить… Что?

Так бы, наверное, и просидела до самого рассвета, гоняя по кругу одни и те же вопросы, просьбы и мольбы, но скоро просто замёрзла. Вернулась в избушку, примостилась на краешек ущербной койки, стараясь не слишком тревожить Рона и уснула, чувствуя, как тёплая рука мужа обняла меня и притянула к себе, снимая угрозу в любую секунду свалиться на пол.

Как всегда в такие моменты, показалось, что едва я успела прикрыть глаза, как к нам уже явился посетитель. Оставив на столе две новые белые сорочки, помощник служителей богов велел переодеваться и ждать, когда за нами придут.

— Так, постойте, омовение — это же умывание? Или я что-то не так поняла, и жрецы имели ввиду более расширенную процедуру? — я потёрла никак не открывающиеся глаза, встряхнула принесённую спецодежду и с недоумением обнаружила, что та, что поменьше — будет мне как раз до пят. Обеспокоенно глянула на Рона, — А как?.. Ладно, я, но как совать больного человека в ледяную воду, когда вокруг лежит снег?

Поспорить было уже не с кем, да это и смысла никакого не имело. Всё, мы уже в процессе, обратного ходу нет, впрочем, и надежды, кроме как в этом месте, искать негде. Вспомнились сказанные на прощание слова Идриль: «Не дрейфь, милая, что бы ни случалось — помни, последней легла карта победы.»

— Только бы ты оказалась права. — бормотала себе под нос, помогая нарядиться в белёную хламиду Рону.

— Что ты говоришь, родная? — не расслышав, переспросил он — тоже никак не находил сил проснуться окончательно.

— Говорю, что верю в то, что всё получится, и отсюда мы выйдем новыми людьми. — сделав убедительное лицо, я натянула на мужа шубу, решив — уж до самого родника мы точно пойдём утеплёнными.

Только я успела набросить на себя верхнюю одежду, как дверь домика распахнулась, и нас позвали. Не знаю, что чувствовал Рон, но меня необходимость заботиться о нём, помогать преодолеть расстояние до Источника сейчас очень выручала — не давала страху перед неведомым, а также банально перед погружением в ледяную воду сковать разум и тело.

Здесь нас уже ждали. Выстроившись в традиционный полукруг, жрецы стояли на берегу родника, в глубины которого вела деревянная лесенка. Ну как в глубины… Судя по его размерам, мы вряд ли вымокнем по пояс, когда ноги достигнут дна.

Лестница для надёжности крепилась к небольшому помосту, куда нас поставили, разули и забрали шубы. Зубы моментально начали постукивать.

— И как вот это всё делают «моржи»? Надо только правильно настроиться. — тоскливо бодрила себя я, — Или наши на крещение. А, кстати, любопытная аналогия.

Жрецы тем временем по очереди затянули короткие молитвы, обращаясь каждый к своему богу, а затем запели общий гимн и единым жестом указали, мол, всё — пора.

Рассветное солнце серебрило снежинки, украшавшие землю, деревья вокруг, крыши домиков. Какой-то непуганый воробей, ну или какая другая местная птичка, приземлился рядом и деловито постучал клювом по дереву площадки. А у меня душа расставалась с телом, когда мы с Роном синхронно шагнули на первую ступень, и вода лизнула голые стопы.

Обожгло… Холодом? Непонятно… Необъяснимо, но от подошвы, пальцев вверх потекло тепло. У-ух, да не тепло — жар! А ногам так хорошо там — в воде. Ещё шаг, ниже, телу горячее, но вот же — спасительная прохлада. Мы с мужем вместе, держась за руки, медленно опускались в такой пугающий до этого момента родник. Теперь он манил обоих. Рубаха надулась пузырём и намокла до колен, бёдер… Огонь буквально подступил к горлу, и хотелось просто плюнуть на страхи и нырнуть в глубину.

— Где её только здесь взять? — отвлекая от собственных новых и весьма ярких ощущений, тихим голосом не сдавалась упрямая логика.

Мы с мужем посмотрели друг другу в глаза и шагнули с лестницы.

У-ух — вода сомкнулась над нашими головами. Ожидаемого дна не оказалось.

— Это невозможно. — прощаясь с жизнью, подумала я, в полный противовес мысли испытывая какое-то абсолютно невероятное блаженство. Ласковая могучая сила обтекала тело, пронизывала его, наполняла лёгкие…

— Лёгкие?! — к полному ошалению от происходящего добавилось понимание, что я дышу.

— Открой глаза, дитя. — послышался чуть насмешливый мужской голос.

Я послушно исполнила, что велено, и первое, что увидела — ослепительно сверкающий камень, который плавно покачивался на уровне головы, но не уплывал далеко, благодаря цепочке, удерживающей его на моей шее.