Я пожала плечами.

— В прикроватной тумбочке есть ещё. Думаю, мне не понадобится больше одного, раз уж в итоге я оказалась с тобой.

Люсьен убрал от себя мои руки и натянул презерватив на член, который должен быть занесен в Книгу рекордов Гиннесса.

— Ты была бы намного привлекательнее, если бы заткнулась.

— Твой член, похоже, не возражает против моего рта, — заметила я. К этому моменту я опиралась исключительно на браваду. Потому что мне вдруг пришло в голову, что я могу получить серьёзную вагинальную травму от пениса такого размера.

Завтра люди заметят мою походку и поймут, что это Люсьен лишил меня способности ходить? Не нарушит ли эта связь на одну ночь мою способность стоять?

Люсьен взял длинный, толстый ствол в одну руку и направил головку к моему скользкому входу. Мои колени сами по себе приподнялись выше, отчего уголок его рта изогнулся в усмешке.

— Кое-кто жаждет этого.

— Ты собираешься маячить надо мной весь вечер или займёшься чем-нибудь интересным? — потребовала я.

В ответ он провёл головкой своего члена по моим гладким складочкам, задержавшись, чтобы надавить на уже набухший клитор. От этого обещания моё естество сжалось. Я попыталась выгнуться над кроватью, но его рука на моей груди удерживала меня на месте. Снова и снова он водил членом по моему лону, слегка давя между моих раздвинутых ног, пока мои бёдра не задрожали, и он не размазал мою влагу повсюду.

Господи, когда всё это закончится, мне придётся вызывать горничных за свежим комплектом простыней, потому что он превратит моё тело в одно гигантское мокрое пятно.

Теперь никто из нас не мог отрицать влечение. И я была на тысячу процентов уверена, что он заставит меня кончить. Мне оставалось только притвориться, что это не так.

Люсьен замер на середине толчка, и мои мышцы живота свело судорогой.

Ничто не мешало ему вонзить в меня свой гигантский пенис. Я раздвинула колени и наслаждалась ощущением его на моей плоти. Внутри меня нарастало настойчивое, пульсирующее давление.

Если бы кто-нибудь из нас сдвинулся хоть на миллиметр, он бы официально оказался внутри меня. И, чёрт возьми, я хотела этого. Я хотела его.

— Посмотри на меня, — приказал Люсьен.

Я открыла глаза и постаралась сохранить нейтральное выражение лица.

— Зачем?

— Затем, что я хочу видеть твои глаза, когда буду брать тебя.

Ох.

— Тогда поторопись, чёрт возьми, потому что я сейчас засну здесь от скуки.

Я почувствовала, как напряглись его мышцы под моими ладонями, на моём торсе и бёдрах. Он вошёл в меня одним яростным толчком.

Время остановилось.

Кислород перестал поступать.

Всё, что я считала правдой, вылетело у меня из головы, уступив место одному кристально ясному осознанию: Люсьен Роллинс был внутри меня.

— Дыши, Слоан, — приказ звучал болезненно.

Я сделала хриплый вдох.

— Иисусе. Детка, мне нужно, чтобы ты расслабилась, — лоб Люсьена опустился к моему. — Ты ещё не приняла меня полностью.

Ещё не полностью? Я и так растянута до предела. Я была на волосок от того, чтобы стиснуть в оргазме все те дюймы, что он сумел втиснуть в меня.

— Ещё раз, Пикси. Подыши для меня, — приказал он.

На этот раз мне удалось вдохнуть поглубже, и я почувствовала, как мои мышцы слегка расслабились.

— Вот это моя девочка, — в его голосе звучала грубая ласка. — Ещё раз.

На этот раз кислород поступал легче. Я заставляла себя расслабляться, мышца за мышцей, пока не перестала цепляться за этого мужчину, как перевозбуждённая рыба-прилипала.

— Хорошо, я думаю, что я…

Люсьен вытрахал эту мысль из моей головы. Я приняла его целиком. Каждый его пульсирующий дюйм вторгся в меня. Я была прижата к кровати на грани наивысшего сексуального удовлетворения, и пути назад не было.

Я закричала что-то неразборчивое.

— Бл*дь, — прохрипел он.

О нет. Это происходило. Я чувствовала, как возбуждение нарастает в моём теле. Два толчка, и Люсьен Роллинс вот-вот доведёт меня до оргазма. Началась первая дрожь. Я чувствовала, как эти маленькие нежные мышцы подрагивают на его твёрдой плоти.

Мне надо это скрыть. Надо притвориться, что ничего не происходит.

В груди Люсьена что-то зарокотало. Он хмуро смотрел на меня, словно злился на то, как это приятно. Меня это тоже не радовало. А потом он начал двигаться, и я забыла, о чём думала, потому что разлетелась на куски.

Оргазм взорвался внутри меня, разрывая моё тело и уничтожая всё, что когда-либо существовало до того, как член Люсьена вошёл в меня. Я извивалась, билась в конвульсиях, выгибалась под ним, цепляясь за него ногтями и зубами, в то время как краски вспыхивали перед моими глазами подобно эротическому фейерверку.

Каждый дюйм моего тела, от блестящих ногтей на ногах до корней волос, участвовал в этом экстазе.

Это не лучший оргазм в моей жизни. Потому что это не оргазм. Это религиозный опыт, изменивший мою жизнь. Ощущения накатывали всё сильнее и сильнее, одна волна удовольствия за другой.

Я дрожала от отголосков, каждый из которых доставлял мне больше удовольствия, чем любой другой оргазм, который я когда-либо испытывала за всю свою историю сексуальной активности.

— Ты только что кончила на моём члене.

Я приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на его невозможно привлекательное лицо. Он выглядел самодовольным, как и следовало ожидать. Но в его взгляде было что-то ещё. Изумление? Благоговение? Одержимость?

— Я этого не делала. Ты ошибаешься, — пропыхтела я. У меня болело горло, что показалось мне странным. Я чем-то заболевала? Неужели гигантский пенис Люсьена так глубоко проник в моё тело, что у меня заболело горло?

— Ты только что кричала «Люсьен, я кончаю» так громко, что мне, вероятно, придётся позвонить охранникам и заверить их, что всё в порядке.

Это объясняло боль в горле.

— Ну, это было весело и всё такое. Я, пожалуй, вернусь в бар и…

Люсьен показал мне, что именно он думает об этой пустой угрозе, прижавшись губами к моим губам и проникая в самую глубину моего тела.

Его длинное, крепкое тело сильнее вжало моё в матрас, и он двигался с экспертной точностью. Даже сейчас он был таким сдержанным, а я чувствовала себя так, будто улетаю в космос.

Я впилась ногтями в его плечи.

— Перестань обращаться со мной так, будто я вот-вот сломаюсь.

Люсьен замер — ещё одно раздражающее проявление силы воли.

— Веришь или нет, я не хочу причинять тебе боль.

— Ты не причинишь мне боли, если только ты не ударишь меня в глаз той дубинкой, что болтается у