Глупый разговор. Почему эта женщина вообще тратит на меня свое время? Разве ей сложно заставить меня, пригрозить семье, шантажировать? Да что угодно. Не понимаю, почему она до сих пор разговаривает, а не прибегает к насилию.

– Может, я люблю разнообразие… – отвечает Меган фон Страттен на мой вопрос и поводит плечами: – Я уже один раз убила тебя, Мэттью. Пусть вторая попытка достанется человеку, который не только лишит тебя жизни, но и разобьет сердце.

Очень романтично. Я знаю, кого она имеет в виду, но ничего не говорю.

– Во втором зале висит картина засыхающего дерева.

– В смысле?

– За картиной есть тайный проход, Мэттью. Вы выберетесь из чистилища и попадете на кладбище… если сможете выжить, конечно.

– Разумеется.

– Не разочаруйте меня. Больше разнообразия я люблю только старую добрую месть.

Фон Страттен подмигивает и исчезает в толпе танцующих в центре огромного зала. Я закатываю глаза и почему-то думаю, что иногда даже злодеи хотят быть спасенными, услышанными. Странно осознавать, что внутри мертвых душ есть нечто живое.

Я отхожу от колонны и ищу в толпе Джейсона и Норин. Они стоят возле Верума. Мне не стоит сейчас разговаривать с ними. Но я должен сообщить им информацию о потайном выходе из этого здания. Даже если наши с ними пути разойдутся, я хочу быть уверенным, что они сумеют выбраться и с ними ничего не случится.

Я успеваю сделать несколько шагов, как вдруг музыка затихает. Люди послушно, я бы даже сказал испуганно, отходят от центра. Через мгновение я замечаю, что в созданном кругу оказывается Люцифер, сжимающий руку Ариадны.

Толпа взрывается аплодисментами. Световые шары со свистом скользят над нашими головами, сталкиваются и сливаются в единый яркий источник, искрящийся и блестящий! У меня перехватывает дыхание. Я не обращаю внимания на Дьявола. Смотрю на Ариадну Монфор и застываю, сраженный ее красотой. Ничто в этот момент не кажется мне правильным: ни мои мысли, ни мои цели. Ариадна изучает с интересом гостей, ее зеленые глаза сверкают, будто изумруды, а я не могу пошевелиться.

Однако уже в следующую секунду я вспоминаю, как эти глаза прожигали меня, как они заставили меня испытать нечто настолько страшное, что шрамы горят до сих пор.

Я отворачиваюсь. Отныне я имею дело с опасным существом, которое одним лишь взглядом способно лишать меня рассудка. Не Ари стоит рядом с Люцифером, а чудовище, которое ею управляет. Вот что важно.

– Ты как? – Норин Монфор кладет ладонь на мое плечо. – В порядке?

– Да. – Почему они постоянно у меня об этом спрашивают?

– Люцифер знает, что мы здесь. Более того, он не против, что мы посетили праздник.

– И вы так думаете, потому что…

– …потому что мы еще живы, – Норин выпрямляется, – я ведь не должна объяснять тебе, что у него вполне достаточно сил избавиться от нас.

– Нет.

Она кивает как раз в тот момент, когда Дьявол разводит руки в стороны и говорит:

– Я возлагаю большие надежды на эту девушку! – Ариадна широко улыбается, когда Люцифер оставляет поцелуй на ее руке и поправляет черное бархатное платье с длинными рукавами, но с открытой спиной и оголенными плечами. – Прими мой подарок, Ариадна Монфор-л’Амори! Мы сделаем этот мир лучше. Ты сделаешь!

Неожиданно двери смежного зала распахиваются, и на пороге появляется девушка – мертвенно-бледная, худощавая девушка в белой накидке с босыми ногами.

Она бредет заплетающейся походкой, едва не падает, но каким-то чудом удерживает равновесие. Ее светлые волосы мокрые, как и накидка. Глаза огромные, испуганные, налитые таким диким страхом, что даже у меня перехватывает дыхание.

В зале повисает тишина. Все наблюдают за незнакомкой, а она внезапно падает, не сумев побороть слабость, прямо перед Ариадной. Ари не двигается, глядит сверху вниз на хрупкое костлявое создание, корчащееся на полу, и молчит.

Внезапно помещение наполняют звуки виолончели. Я ничего не понимаю. Смотрю в глаза Норин, но вдруг понимаю, что в них застыли слезы. Что происходит? Кто это?

И когда я собираюсь потребовать ответа, девушка начинает петь. Никогда прежде я не слышал такого пения. Перевожу ошеломленный взгляд на незнакомку и покрываюсь сотней мурашек. Невольно подхожу ближе. Наблюдаю за тем, как девушка поет, слышу, как чист и звонок ее голос. Почему она до сих пор не поднимается на ноги? Ей плохо? Что с ней? Почему ее лицо застилают слезы? Почему она не бежит, не пытается уйти? Меня одолевают странные чувства. Я не вижу угрозы, никто не подходит к незнакомке и не пытается причинить ей вред. Но в то же время я ощущаю рьяное желание спасти ее.

– Что происходит? – спрашиваю я у Норин.

Женщина быстрым движением смахивает слезы.

– Это сирена.

– Кто? – Я удивлен. – Сирена?

– Да. Сирены – морские существа. Ты наверняка о них слышал.

– Слышал, но…

– Она умирает. – Норин запинается и смотрит в пол. Что это значит? Почему она умирает? Я смотрю на незнакомку, потом опять на Монфор и хмурюсь.

– Но она ведь поет. Как это вообще возможно?

– Она не поет, Мэттью.

– Но что она тогда делает?

– Сирены – необычные существа, умирая, они издают… издают нечто подобное. – Я в недоумении пялюсь на женщину, а девушка поет все громче и громче! – Для нас это музыка, а для нее – предсмертные крики.

Я смотрю на сирену и срываюсь с места. Иду к ней все быстрее, мне кажется, что я спасу ее, помогу ей. Но как только я оказываюсь в первом ряду, лазурные глаза сирены в ужасе распахиваются, и она, схватившись тонкими пальцами за горло, падает, ударившись головой о мраморный пол.

Мне нечем дышать. Я растерянно смотрю на труп девушки. А потом зал взрывается аплодисментами, гости улыбаются, Люцифер в восторге, но я вижу лишь мертвое тело.

Боковым зрением замечаю Джейсона. Он кивает и подходит к Норин. Вытирает с ее щек слезы и пылко прикасается лбом к ее лбу. Они закрывают глаза. Джейсон шепчет что-то, Норин касается рукой дрожащих губ. Все это длится не более секунды. Затем мужчина уходит, оставляя Монфор в зале, чтобы она исполнила задуманное. Я быстрым движением достаю из кармана брюк склянку, которую отдала мне Джиллианна, и опустошаю ее.

Каждый из нас рискует жизнью и понимает, что, возможно, сегодня мы не вернемся домой. Но в борьбе за то, что верно, за то, что кажется тебе верным, можно и умереть. Такова природа человека: сражаться до последнего, вставать и падать, падать и вставать. Разочаровываться и снова верить. Обманывать себя,