Подобные утверждения в изобилии встречаются в теологической литературе. Попытки отделить божественную любовь от людской часто основывались на допущении, что альтруистическая любовь и бескорыстное восхищение является сверхъестественными способностями и человеку не свойственны. На это можно возразить следующим образом: представители человеческой расы в лучших своих проявлениях в пору своего расцвета обладают многими качествами, которые ранее было принято считать прерогативой высших существ.

По моему мнению, эти явления будут более понятны с учетом теоретических рассуждений, приведенных в предшествующих главах. Прежде всего, давайте вернемся к различиям между мотивацией к восполнению недостатков и мотивацией к росту. Я высказал предположение о том, что самоактуализирующиеся индивиды свободны от мотивации к удовлетворению своих потребностей в безопасности, принадлежности, любви, социальном статусе и самоуважении, поскольку все эти потребности уже удовлетворены. Зачем любимому и любящему человеку в кого — то влюбляться? Безусловно, у него нет на это причин, которыми руководствуются лишенные любви люди, стремящиеся удовлетворить эту свою насущную потребность.

Самоактуализирующиеся люди не имеют серьезных неудовлетворенных потребностей, поэтому перед ними открыта дорога к росту, созреванию, развитию, словом, к самореализации и актуализации своего индивидуального и видового потенциала. То, что делают эти люди, является результатом роста и не требует усилий. Они любят, потому что любовь свойственна им, по этой же причине они честны, добры и естественны; точно так же сильный человек силен без всякого своего желания, прекрасная роза испускает аромат помимо своей воли, кошка грациозна, а ребенок ведет себя естественно. Подобные явления так же слабо мотивированы, как и физический рост или психологическое созревание.

В любви самоактуализирующихся индивидов нет напряжения и борьбы, столь характерных для любви обычных людей. Говоря философским языком, это аспект бытия и становления, это бескорыстная любовь к другому человеку просто за то, что он существует.

На первый взгляд мы сталкиваемся здесь с парадоксом: самоактуализирующиеся люди сохраняют выраженную индивидуальность, отчужденность и автономию, которые представляются несовместимыми с идентификацией с другим человеком и любовью к другому человеку, о которых мы говорили выше. Однако никакого парадокса в действительности не существует. Как мы уже убедились, склонность к отчужденности и потребность в идентификации и глубоким взаимоотношениям с другим человеком у здоровых людей вполне могут сосуществовать. На самом деле, наши подопечные наиболее альтруистичны и способны на любовь людьми, одновременно обладающими яркой индивидуальностью. Привычка считать эти качества взаимоисключающими, распространенная в нашей культуре, по — видимому ошибочна и требует коррекции. Эти качества не противоречат друг другу, во всяком случае, у самоактуализирующихся индивидов они мирно уживаются и дополняют друг друга.

Наши подопечные проявляют здоровый эгоизм, уважение к себе, отсутствие склонности к бессмысленным жертвам.

В любовных отношениях наблюдается сочетание выраженной способности любить с уважением к себе и своему партнеру. Это проявляется в том, что наши подопечные не нуждаются друг в друге в общепринятом смысле этого слова, подобно обычным любовникам. Они могут быть чрезвычайно близки, но при необходимости расстаются без всякого ущерба для себя. Они не связаны друг с другом, как звенья одной цепи. Складывается впечатление, что они наслаждаются обществом друг друга, однако готовы философски принять длительную разлуку или смерть. Несмотря на головокружительные любовные переживания, наши подопечные остаются собой, продолжают жить по своим законам.

Если нам удастся экспериментально подтвердить это наблюдение, по всей вероятности, придется пересмотреть или, во всяком случае, расширить представления об идеальной или здоровой любви в нашей культуре. Традиционно иод идеальной любовью понималось полное слияние двух Я с утратой границ между ними, т. е. скорее отказ от индивидуальности, чем ее усиление. В определенных аспектах это действительно так, однако факты свидетельствуют об одновременном развитии индивидуальности; при этом Я партнеров хотя и сливаются, но все же остаются самостоятельными и сильными, как раньше. Эти две тенденции, а именно выход за пределы индивидуальности и одновременное ее укрепление, согласуются, а не противоречат друг другу. Более того, является очевидным, что важнейшей предпосылкой для выхода за пределы своего Я является развитая идентичность.

Впервые мне довелось изменить свои представления о креативности 15 лет назад, когда я занялся исследованием людей явно здоровых, высокоразвитых и зрелых, т. е. самоактуализирующихся. С тех пор мне часто приходилось корректировать свои взгляды, и, вероятно, это произойдет еще не раз. Вашему вниманию предлагается отчет о моих наблюдениях, который будет небезынтересен не только в силу затронутой в нем темы, но и благодаря тому, что параллельно менялись мои представления о сущности и задачах психологии.

Мне пришлось отказаться от стереотипных представлений о том, что здоровье, гений, талант и продуктивность — тождественные понятия. Значительная доля наших подопечных, людей вполне здоровых и обладающих особой креативностью, о которой я скажу ниже, нельзя назвать продуктивными в обычном смысле этого слова. Нельзя также считать их гениями или людьми с выдающимися талантами. Среди них нет поэтов, композиторов, изобретателей, художников или известных ученых. Кроме того, как известно, многие из бесспорно гениальных представителей человечества не могут считаться психологически здоровыми людьми, например Вагнер, Ван Гог или Байрон. Во всяком случае, среди них были как психически здоровые, так и неуравновешенные люди. Я довольно давно пришел к убеждению, что выдающийся талант не определяется складом характера и психическим здоровьем индивида и что нам вообще мало известно о его происхождении. Так, музыкальная и математическая одаренность, по — видимому, во многом определяются наследственностью, их труднее развить в процессе обучения. Ясно, что здоровье и специфическая одаренность — вещи независимые, возможно, лишь отчасти связанные между собой, а возможно, и вообще не связанные. На современном этапе следует признать, что психологии почти ничего не известно о специфических талантах, достигающих уровня гениальности. Я не стану углубляться в эту тему, поскольку мое внимание больше привлекает креативность совсем иного рода, которая распространена гораздо шире, присуща каждому человеку и соотносится с психическим здоровьем. Кроме того, оказалось, что я, подобно большинству людей, соотносил креативность с продуктивностью и бессознательно ограничивал креативность несколькими традиционными сферами человеческой деятельности. В частности, я полагал, что всякий художник, поэт, композитор живет творческой жизнью. Креативными в моем понимании могли быть ученые — теоретики, художники, изобретатели, писатели. И больше никто. В моем понимании креативность — прерогатива определенных профессий.