из города Хэ. — В. Т.) для вас”. Услышав об этом, Шу-сян явился к Сюань-цзы и сказал: “Я слышал, что поскольку ваш спор с дафу из города Хэ до сих пор не улажен, вы обращались [за поддержкой] к дафу, но решение так и не принято. Почему бы вам не обратиться к Цзы Ши[1676]? Цзы Ши по-настоящему честен и и многом наслышан. Честность позволит правильно разобрать дело, а широкая наслышанность даст возможность сопоставить возникшее дело с делами, имевшими место в прошлом и в настоящем. К тому же он ваш старший слуга. Как я слышал, когда у владения возникает важное дело, необходимо следовать твердо установленным правилам, обращаться за советом к почтенным старцам и только после этого действовать”.

Явившийся [к Сюань-цзы] Сыма Хоу сказал: “Я слышал, что вы разгневались на дафу из города Хэ, но думаю, что вы не правы. Сейчас все чжухоу вынашивают измену, и беспокоиться не об этом, а гневаться на дафу из города Хэ — значит заниматься не теми делами, которые на вас возложены”.

Явившийся [к Сюань-цзы] Ци У сказал: “Владение Цзинь является главой союза чжухоу, а вы занимаете в нем должность старшего сановника. Если вы сможете навести порядок среди чжухоу, чтобы они подчинялись владению Цзинь и слушались его распоряжений, кто из живущих во владении Цзинь не последует за вами! К чему тогда добиваться непременного подчинения дафу из города Хэ! Почему бы вам не проявить дружелюбие, которое позволит умиротворить крупных чжухоу и успокоить маленький город?”

Сюань-цзы обратился за советом к Цзы Ши. Цзы Ши ответил: “В прошлом Си Шу-цзы, спасаясь от нависшей над ним беды в [царстве] Чжоу, прибыл во владение Цзинь[1677], где у него родился сын Цзы-юй[1678], ставший [впоследствии] судьей. Он навел порядок, при дворе, и при дворе исчезли лукавые чиновники. Заняв должность начальника общественных работ, Цзы-юй навел порядок во владении, и все работы во владении стали завершаться успешно. Сменились поколения, и появился У-цзы[1679], который помогал Вэнь-гуну и Сян-гуну управлять чжухоу, и среди чжухоу не было замышлявших измену. Став сановником, У-цзы помогал Чэн-гуну и Цзин-гуну, и войска их не знали поражений. Заняв при Цзин-гуне[1680] пост командующего армией и [по совместительству] должность старшего наставника, У-цзы исправил законы о наказаниях, собрал [и привел в порядок] книги с наставлениями прежних ванов, в результате во владении не стало порочных людей и последующие поколения могут брать это время себе в пример. За это У-цзы получил (в награду] города Суй и Фань.

При Вэнь-цзы[1681] между владениями Чу и Цзинь был заключен договор о дружбе, что принесло изобилие братским владениям и устранило причины раздоров. За это Вэнь-цзы получил [в награду] города Сюнь и Ли.

Ныне, когда вы наследуете пост, занимавшийся вашими предками, при дворе никто не проявляет лукавства, а во владении нет порочных людей, поэтому нам не грозят опасности со стороны окружающих нас соседей и нам не приходится печалиться о положении как при дворе, так и вне его. Это достигнуто благодаря усилиям трех ваших предков, из-за которых вы получаете [большое] жалованье и занимаете [высокий] пост. Хотя сейчас все спокойно, у вас возникла ненависть к дафу из города Хэ, [на которого вы хотите напасть]. В результате нападения вы станете пользоваться еще большими милостями правителя, но как тогда будете управлять владением[1682]?”

Обрадованный Сюань-цзы отдал дафу из города Хэ больше земли, чем та, о которой шел спор, и восстановил с ним согласие.

[173]

После смерти Цзы Ши Фань Сюань-цзы сказал Сянь-цзы[1683]: “О Ян! Когда-то у меня был Цзы Ши, с которым я советовался и утром и вечером, что помогало управлять владением Цзинь и вести дела в собственном доме. Ныне смотрю на тебя и думаю: поступать самостоятельно ты не можешь [из-за недостатка добродетели], советоваться тебе не с кем, так что же ты будешь делать?”

Сянь-цзы ответил: “Я, Ян, находясь дома, соблюдаю почтительность, не смею проявлять самоуспокоенность и пренебрегать самосовершенствованием, прилежно учусь, с любовью отношусь к человеколюбивым, мягок в делах управления и имею склонность говорить о ведущих к этому путях, советуюсь с народом, не стремясь приобрести его любовь; когда считаю что-либо хорошим, не смею говорить об этом, а всегда следую за мнением старших”.

Сюань-цзы воскликнул: “Этого достаточно, чтобы избежать беды!”

[174]

Пин-гун полюбил новую музыку, в связи с чем Ши-куан[1684] сказал: “Уж не придет ли из-за этого дом правителя в упадок?! Есть ясные признаки, указывающие на ослабление [добродетелей] правителя. Ведь музыка открывает дорогу ветрам с гор и рек[1685], широко и далеко разносит добродетели [правителя]. Она разносит добродетели [правителя], чтобы они широко распространились, смягчает ветры с гор и рек, чтобы [добродетель правителя] могла далеко достигнуть, облагораживает живые существа, чтобы они могли слушать [о добродетелях правителя], сопровождает стихи, чтобы их можно было петь, сопровождает правила поведения, чтобы внести в них умеренность. Таким образом, [благодаря музыке] добродетели [правителя] разносятся широко и далеко, и он действует в нужное время, соблюдая умеренность. Вот почему далеко живущие народы выражают ему покорность, а живущие близко не помышляют о переселении”.

[175]

Пин-гун выстрелил из лука в маленькую птичку, но не убил. Тогда он приказал евнуху Сяну поймать птичку, но тот упустил ее. Разгневанный Пин-гун связал евнуха и хотел убить его. Услышав об этом, Шу-сян явился вечером водворен, и Пин-гун рассказал ему о происшедшем.

Шу-сян ответил: “Непременно убейте его, правитель! Некогда наш покойный правитель Тан Шу выстрелил в носорога в лесу Тулинь, убил его первой же стрелой и сделал из шкуры латы, за что ему было пожаловано владение Цзинь. Вы, наследник покойного правителя Тан Шу, стреляли в маленькую птичку, но не убили ее, а когда стали ловить — не поймали. Молва о случившемся с вами позоре разнесется широко. Скорее убейте евнуха — не дайте молве достигнуть далеких земель!”

Пристыженный Пин-гун поспешил помиловать евнуха.

[176]

Шу-сян увидел сына Сыма Хоу и, похлопывая его по плечу, со слезами сказал: “С тех пор как умер его отец, я лишился “близкого человека, вместе с которым служил правителю. Когда его отец начинал [что-либо], я кончал, а когда начинал я, кончал он, и не было ничего, чего бы мы не могли осуществить”.

Стоявший рядом Цзи Янь спросил: “Разве у благородного мужа есть близкие люди?” Шу-сян ответил: “У благородного мужа есть близкие люди, но он не создает