— Старший сержант Ли, — заявил он тихо, но убедительно. — Стреляйте в каждого, кто раскроет рот до того, как к нему обратитесь вы или я. Это приказ.

Наступила тишина. Донал снова поднял голову и опять взглянул из-под ладони на открывавшуюся среди деревьев картину.

Секрет наблюдения состоит в терпении. Он ничего не заметил, но продолжал сидеть, не глядя ни на что конкретно и одновременно видя все сразу. Четыре долгие минуты спустя он был вознагражден, заметив внизу какое-то движение. Он не пытался снова его увидеть, а продолжал наблюдать; и постепенно, словно проявляющиеся на пленке фигуры, начал различать людей, передвигавшихся от укрытия к укрытию, множество людей, которые приближались к лагерю.

Он снова наклонился вниз сквозь ветви.

— Не стрелять, пока я не свистну, — произнес он еще тише, чем прежде. — Передать всем — только тихо.

Он услышал словно шелест ветра в ветвях — приказ передавался от человека к человеку в третьем отделении и — как он надеялся — во втором и первом тоже.

Маленькие фигуры в защитной форме продолжали приближаться. Глядя на них сквозь скрывающие его листья и ветви, он различил маленькие черные кресты, вышитые на правом плече каждого мундира. Это были не просто наемники. Элитные войска Объединенной ортодоксальной церкви, великолепные солдаты и в то же время дикие фанатики. Едва он успел это осознать, как наступающие ринулись на лагерь, все сразу, оглашая красновато-серые предрассветные сумерки воплями и воем, к которым мгновение спустя добавился тонкий свист выпущенных из их карабинов иголок, что разрывали воздух, дерево и плоть.

Они еще не дошли до деревьев, где скрывался отряд Донала. Однако его люди были наемниками, и у них были друзья в лагере, который атаковали войска ортодоксов. Он сдерживал их так долго, как только мог, и еще несколько секунд сверх этого; а затем, поднеся свисток к губам, он свистнул изо всех сил — звук отдался эхом от одного конца лагеря до другого.

Его солдаты открыли яростную стрельбу. В течение нескольких мгновений на земле царило дикое замешательство. Нелегко было сразу сказать, с какого направления летит в тебя игла из карабина. Минут пять атакующие ортодоксы пребывали в уверенности, что обороняющиеся прячутся в засаде где-то на земле. Они безжалостно уничтожали все, что видели на уровне собственного взгляда; и к тому моменту, когда они осознали свою ошибку, было уже поздно. На них, чье количество быстро уменьшалось, сосредоточился огонь ста пятидесяти ружей; и если меткость лишь одного из них соответствовала дорсайским стандартам, то меткость остальных вполне соответствовала поставленной задаче. Менее чем через сорок минут с того момента, как Донал начал загонять своих полусонных солдат на деревья, все было кончено.

Третье отделение спустилось с деревьев, и один из оказавшихся внизу первыми — солдат по имени Кеннебак — спокойно поднял ружье к плечу и всадил заряд в горло корчившегося неподалеку на земле ортодокса.

— Не сметь! — быстро крикнул Донал, и его голос разнесся вокруг.

Наемники терпеть не могут бессмысленных убийств; их дело — не убивать людей, но выигрывать сражения. Однако выстрелов больше не прозвучало. Это говорило о существенном изменении отношения солдат третьей команды к некоему новому офицеру по фамилии Грэйм.

По распоряжению Донала собрали раненых с обеих сторон, и тем, кто серьезно пострадал, оказали первую помощь. Атаковавшие были уничтожены чуть ли не до последнего человека. Однако потери не оказались полностью односторонними. Из трехсот с лишним человек не пострадали лишь сорок три, остальные — либо убиты, либо ранены, включая командира отряда Скуака.

— Приготовиться к отходу, — скомандовал Донал, и в это мгновение стоявший перед ним солдат повернул голову, глядя куда-то позади Донала. Тот обернулся. С пистолетом в руке, тяжелыми шагами к ним приближался командующий Киллиен.

Молча, не шевелясь, оставшиеся в живых солдаты смотрели на него. Командующий остановился под их тяжелыми взглядами и уставился на Донала.

— Ну?! — бросил он. — Что случилось? Докладывайте!

Донал не ответил. Он поднял руку, указывая на Хью, и обратился к двоим оказавшимся рядом солдатам:

— Арестуйте этого человека — он должен быть немедленно предан суду по статье четвертой кодекса наемников.

Донал вернулся в город с уже расторгнутым контрактом в кармане. Приведя себя в порядок в номере гостиницы, он спустился на два этажа ниже, в апартаменты маршала Хендрика Галта. После непродолжительной беседы отправился в другой отель, через весь город, чтобы нанести еще один визит.

Несмотря ни на что, он все-таки ощущал некоторую слабость в коленях, сообщая о своем приходе дверному роботу. Это был вполне простительный род слабости: Уильяма Сетанского очень немногие рискнули бы побеспокоить в его собственном логове. Однако робот впустил его, и, стараясь выглядеть настолько спокойным, насколько это было возможно, Донал вошел в номер-люкс.

Уильям, как и в прошлый раз, когда Донал его видел, был чем-то занят, сидя за своим столом. Это не было притворством со стороны Уильяма, что могли бы засвидетельствовать многие среди звезд. Принц отличался редкой работоспособностью.

Донал подошел к столу и приветственно кивнул. Уильям поднял на него взгляд:

— Не ожидал вас увидеть.

— В самом деле, сэр? — удивился Донал. Уильям примерно полминуты молча изучал его.

— Не слишком часто мне приходится ошибаться, — сказал он. — Вероятно, я мог бы утешиться мыслью о том, что, когда я ошибаюсь, мои ошибки столь же велики, как и мои успехи. Что за странная броня на вас, юноша, что позволяет вам чувствовать себя столь уверенно в моем присутствии?

— Возможно, это броня общественного признания, — ответил Донал. — В последнее время обо мне много говорят, и я стал довольно известным человеком.

— Да, — кивнул Уильям, — Это мне знакомо по собственному опыту.

— И кроме того, — добавил Донал, — вы ведь посылали за мной.

— Да. — И вдруг, без всякого предупреждения, лицо Уильяма исказилось, став столь разъяренным, каким Донал никогда не видел его прежде. — Как вы посмели! — злобно прорычал Уильям. — Как вы посмели?

— Сэр, — с каменным лицом произнес Донал, — у меня не было выбора.

— Не было выбора! Вы являетесь ко мне и имеете наглость утверждать, что у вас не было выбора?

— Да, сэр.

Уильям поднялся быстрым и гибким движением. Он обошел вокруг стола, оказавшись лицом к лицу с высоким молодым дорсайцем.

— Я велел вам лишь исполнять мои приказы! — ледяным тоном проговорил он, — А вы — показушный герой — все испортили.

— Сэр?

— Да — сэр! Неотесанный тупица! Кто просил вас мешать Хью Киллиену? Кто просил вас предпринимать против него какие-либо действия?

— Сэр, — сказал Донал, — У меня не было выбора.