III

Задачу внесения точности в безнадежную судьбу пленных комиссаров Б. выполнял летом и зимой 1942 года в районе действий групп армий «Центр» и «Юг» (позднее — обеих южных войсковых групп). В феврале 1943 года сфера его деятельности была ограничена группой «Центр». Буланже в то время не ограничивался поверхностным антропологическим обследованием и уточнением личных данных, прежде чем отдать приказ об умерщвлении, но и проводил беседы с комиссарами, чтобы сохранить впечатление не только об их внешности, но и об их образе мыслей. Множество мыслей, которые фиксировались пленными на письме непосредственно перед смертью, могло бы, по мнению Б., представлять дополнительный материал для исследований; это ощущение качества работы повышало уважение Б. к порученному ему заданию. Наверное, всегда случается так, что человек, сам убивающий врага (до того он видел его еще живым), до определенной степени отождествляет себя с ним. Так и Б. в некотором роде отождествлял себя по духовному уровню с предметом исследования. Он не знал, как вести себя в случае появления такого ощущения. Может быть, он мог бы сблизить практику своих действий в рамках отданных приказаний со своими ощущениями, все более удлиняя время, отведенное пленным на письменное выражение своих мыслей; однако поскольку его ощущения не достигали той степени ясности, которая была свойственна уже накопленному практическому опыту, все осталось по-прежнему. Летом 1943 года начались затруднения с получением массового материала. Сначала группа армий «Центр» оставила орловско-курскую дугу. Прифронтовые лагеря военнопленных пришлось ликвидировать в спешном порядке. Это, в свою очередь, предполагало ускоренное просеивание заключенных в этих лагерях командой Буланже. На время пришлось передоверить выявление еврейско-большевистских комиссаров другим. В результате стали поступать черепа и описания, представлявшие собой очевидные ошибки. Изменение прежних процедур вызвало бы, по-видимому, еще большие недоразумения.

В конце лета 1943 года русские воспользовались тем, что германское командование полностью сконцентрировало свои усилия на том, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся между группами армий «Центр» и «Юг», и нанесли удар в совершенно другом месте. В ходе отступления пришлось отводить тыловые части и лагеря военнопленных. Доставленная для разблокирования попавших в окружение частей 33-я танковая дивизия, еще находившаяся в поездах, попала под удар русских. Отчаявшиеся штабы пытались, оставаясь на своих местах, остановить бегство войск. В эти дни автоколонна команды Буланже, перевозившая шесть русских офицеров, находилась у транспортного узла Шлихта под Смоленском. Недалеко от лесистой местности подразделение Буланже было атаковано партизанами. Самому ему, раненному, удалось уйти вместе с первыми машинами. Позднее русские сообщали, что в руки партизан попал и командир «орденской» спецкоманды.

Случившееся напугало Буланже. Когда находишься в окружении победных немецких частей, штабов, не возражающих против твоей деятельности, когда служишь делу науки, то чувства вины не возникает, но неожиданно ситуация изменилась. Словно внезапный сквозняк, появилось чувство вины, которого надо остерегаться, как весеннего ветерка, от которого можно ждать простуды, а то и воспаления легких.

IV

В конце 1943 года Буланже попал в лазарет Висбаден-Ланд, где он провел и часть следующего года. С разгромом группы армий «Центр» в августе 1944-го надежды Б. на повышение по службе стали призрачными. Переход на научную работу также не ожидался. Возможность стать гражданским исследователем благодаря протекции профессора Хирта была упущена, поскольку здоровье Б. еще полностью не восстановилось. Военные исследования к этому времени уже были ограничены кругом специальных проблем, к которым Буланже со своим опытом действий на Востоке не имел отношения. Вместо этого его после выздоровления отправили в «Центральное управление лагерями военнопленных в Остмарке».

Еще раз до конца войны у Буланже появилась возможность проявить беззаветную верность, это случилось в Вене. Обреченный город, словно святилище военных, и прежде всего офицеров, замкнулся в январе 1945 года в своих стенах, если там можно было говорить о стенах — скорее речь шла о дворцах, каналах и высотах, которые предстояло оборонять. 14 января оборону города взял на себя генерал-полковник Рендулиц и приказал вздернуть тысячу солдат. 18 января (сутками позднее в ходе налета авиации опера была разрушена) расширенный штаб вновь назначенного гауляйтера, в том числе и Буланже, прослушал оперу «Лоэнгрин». В ночь с 21 на 22 января русские после двухдневной передышки начали новое генеральное наступление на Вену. Несколькими часами позднее возможность найти смерть на поле боя была упущена. Русские танки были у северного берега канала, город был практически под контролем русских. От последнего большого шанса осталась одна голая биология. Б. удалось добраться до американских позиций. Там он сдался.

V

Как живут люди, подобные Б., сегодня?

Журналисты разыскали Буланже летом 1961 года, он работал паковщиком на бумажной фабрике под Кёльном. За давностью лет он был освобожден от ответственности. Корреспондент газеты «Юманите» попросил об интервью. Б. вызвали в кабинет дирекции, и он ответил на вопросы. Когда речь зашла о его сегодняшних убеждениях, то он ответил, что он марксист. Чем он занимается? Можно и ничем не заниматься, ответил он.

Инфекция, подхваченная от противника

Можно сказать, пояснил Б., что он заразился от противника. Ведь он разговаривал с некоторыми из пленных. Можно ли тогда считать, что империалисты в Федеративной Республике особенно подвержены риску стать коммунистами? Разумеется нет. Нужно приблизиться к противнику. Снести ему голову? В определенном смысле. Это слишком христианская мысль, заявил журналист «Юманите».

Новая встреча с университетом

После окончания войны поначалу была возможность возобновления учебы, как только университеты открылись. Четыре довоенных семестра засчитывались.

Покаяние и суррогат

Вопрос: Вы, как я вижу по отметине на вашем лбу, из корпорации драчунов?

Ответ: Это тоже компромисс.

Вопрос: Но как же вы угодили в тюрьму?

Ответ: После того как я разругался с руководством института в Марбурге, я попытался начать свое дело и открыл торговую фирму, занимался текстилем. Это предприятие закончилось катастрофой, то есть я обанкротился и после этого оказался в заключении.

Вопрос: Вместе с каторжниками?

Ответ: Там различий не делают.

Вопрос: Сколько лет?

Ответ: Три года. Тюремный священник считал, что это для меня — своего рода покаяние за мои прегрешения во время войны.

Вопрос: Он простил вам, потому что это были комиссары?

Ответ: По поводу тюремного заключения у него сомнений не было. Он полагал, что я мог бы еще ухаживать за больными проказой в Абиссинии.