– Ты можешь верить кому хочешь, Джейсон Провидец, – спокойно ответил китон. – Мы всего лишь простые ловцы рыбы, такие же как и вы. Что из того, что мы не можем жить на одних морских сливах? А вы бы смогли?

В толпе послышался смех, Эдмунд оглянулся и покачал головой.

– Недавно мы с Брюсом говорили об истории, – сказал Эдмунд. – Мы помним людей, которые в свое время тоже твердили о «неизбежности». И знаете, что было самым странным? Эти люди, называвшие себя нацистами, коммунистами, ваххабитами или искусственным разумом, жившие под властью своего обожаемого вождя, постоянно испытывали всякие трудности. Нацистов снабдили газовыми камерами и послали обращать в рабство целые народы, после чего было погублено почти десять миллионов человек. Коммунисты считали, что нашли единственно верный способ осчастливить человечество, и решили, что все должны жить именно так, как хотят они; в результате этой слепоты, а иногда и сознательно, они успели загубить почти сто миллионов жизней, перед тем как истинная историческая неизбежность убрала их с политической арены. Ну а историю войн Искусственного Интеллекта здесь знают все. Тяжело все это вспоминать. И что же мы видим? То, что в каждом случае люди, говорившие об исторической неизбежности, оказывались на задворках истории. И только свободные народы, даже идя на смерть, знают, что совершают это во имя своих детей и внуков. – Эдмунд бросил взгляд на Брюса. – Чтобы они никогда не испытали того, что пришлось пережить тем «счастливчикам», которые попали в тиски «исторической неизбежности».

– Ты сам заговорил о трудностях, – возразил китон. – Сколько народу погибло в Севаме, герцог? Гораздо больше, чем в Разин. А почему? Потому, что вожди Разин поняли, что нужно проявить жесткую волю и править твердой рукой, чтобы народ смог выжить. Население Разин не валялось по обочинам, умирая от голода и моля о помощи.

Странно, – сухо заметил Эдмунд, – ноя тоже помню те времена. И насколько мне помнится, у Новой Судьбы были куда большие запасы энергии, чем у Коалиции Свободы. Каким-то образом пошли разговоры о незаконном доступе к энергетическим запасам проектов по терраформированию. Эта игра с проектами зашла так далеко, что нам с Герцером пришлось вмешаться и положить ей конец, чтобы прекратить утечку энергии. Однако к этому времени осталась всего лишь половина запасов, в результате чего проект был заморожен на двести лет.

Толпа зашумела. В годы после Спада проект по терраформированию Вулф-359 вспоминали как сладкий сон. Если и была у людей какая-то надежда, так это надежда на то, что, покончив с войной, они, их дети или их внуки продолжат рассчитанный на тысячелетия проект по созданию новой, пригодной для жизни планеты.

– Ложь и только ложь, – невозмутимо сказал китон. – Предоставьте мне доказательства. Я буду крайне удивлен, если у вас найдется хотя бы одно.

– Для этого мне пришлось бы получить доступ к Матери, не так ли? – спросил Эдмунд. – Вряд ли вы бы мне это позволили. Но я был там, когда Дионис Мак-Кейнок разрушил себя своей собственной энергией. Это я заточил его в энергетическую темницу с запасами энергии, эквивалентными ядерному оружию. Разумеется, он счел ниже своего достоинства создать вокруг себя щит, поэтому темница стала его могилой. Интересно, откуда у него были такие запасы энергии? У него, игрушки в руках Новой Судьбы, единственного выжившего члена совета директоров проекта? Как известно, все остальные его члены таинственным – и не очень – образом погибли, одни до Спада, другие после.

– И эти инсинуации и предположения ты называешь доказательствами? – хрипло проблеял китон. – Но мы отвлеклись. Итак, ты хочешь, чтобы эти славные люди рисковали своей жизнью в твоей обреченной на провал игре. Мы просим их всего лишь сохранять нейтралитет. В доказательство наших слов мы везли им сети, рыболовные крючки, ловушки и гарпуны. К несчастью, все это было уничтожено Коалицией Свободы. И это уже доказательство, а не инсинуация.

– А я считаю, что это была всего лишь мирная встреча в океане, – возразил Эдмунд. – И что безоружный клипер не мог атаковать ваш корабль.

– Но если он был безоружным, – прорычал китон, – как ему удалось потопить наш корабль?

– Вот этого, – пожал плечами Эдмунд, – я и сам не пойму. Честное слово.

– Я знаю только, что с клипера выстрелили какой-то штукой, – ответил китон. – Черной и маленькой, как летрин. После этого корабль остановился, а немного погодя с него полилась в море кровь.

В этот момент Эдмунд услышал тихий смех Баст.

– Ну как, герцог Эдмунд, – спросила она смеясь, – неужели вы не рады, что я привезла вам этого чертового кролика?

Эдмунд от души рассмеялся:

– Ты думаешь, это был он?

– Ой, а ты что, не понял? Маленький, судно в крови. Ну что?

– Бедняги, они были обречены, – тоже рассмеялся Герцер и, усмехнувшись, сказал Джейсону: – Будем считать, что у нас имеется некое секретное оружие. Обычно оно простаивает, но если уж пришло в действие…

– С бортов судна в море полилась кровь? – спросил изумленный Джейсон. – Что-то не верится.

– Ты не видел территории, разоренные Новой Судьбой, – сказал Герцер. – Ты не представляешь себе, что такое их Метаморфы, ты не видел разрушенные дома и не знаешь, что они делают с людьми, прежде чем уйти, – продолжал он, чувствуя, как его захлестывает слепая ярость. – Ты не видел пищевых котлов с варевом, из которых торчали детские ноги.

– Ложь, мерзкая ложь! – заревел китон, нависая над человеком. – Возьми свои слова назад!

– Это ты лжешь, китон. Каждый раз, когда ты открываешь рот, я чувствую, как от тебя несет дельфиньим мясом, твое дыхание столь же зловонное, как и ложь, которую ты сеешь вокруг!

Что-то невнятно прохрипев, Метаморф так ударил по воде хвостом, что образовалась огромная волна, которая, словно молот, обрушилась на Герцера. Наполовину оглушенный, тот отлетел в сторону, но, будучи опытным бойцом, заставил себя тут же вернуться в прежнее положение. Через секунду в руке Герцера сверкнул нож, который он нацелил в бок китона.

Внезапно Метаморф почувствовал, как чьи-то сильные пальцы ловко зажали его дыхательное отверстие, и прямо возле своего глаза увидел острие длинного тонкого кинжала.

– Попробуй только напасть на моего друга, – промурлыкала Баст, – и я всажу этот кинжал до самых твоих мозгов.

– Не посмеешь, – сказал Шанол.

– Я убивала и не таких китонов, – прошептала Баст, глядя ему в глаза. – А ты всего лишь чудовище-психопат. А я – вот она я, – добавила Баст, набрала в грудь воздуха и внезапно издала такой пронзительный, нечеловеческий вопль, от которого, казалось, вздрогнула площадь подводного города.

От этого невероятного многотонального крика по телу Герцера прошла дрожь. Такого он еще никогда в своей жизни не слышал: даже предсмертный крик лошади не мог сравниться с этим дьявольским воплем.

– Хватит! – рявкнул Брюс. – Герцер, Баст, отныне я запрещаю вам появляться в нашем городе! Посланник Шанол, я вынужден терпеть ваше присутствие, однако хочу вас предупредить: еще одна подобная выходка, и мне придется выставить вас из города вместе с вашим стадом. Вам все ясно?