Миг, и странная конструкция исчезла из вида. Но шаттл продолжал падение. Казалось, что Забвение собирается втянуть его внутрь своего ядра.

Активировать аварийные контуры. Запустить посадочную последовательность. Каждый вольт, оставшийся в конвертере, — ради безопасности ее пассажира. Вся нагрузка на контрольные и тормозные двигатели… Найти горизонт. Выровнять тангаж…

Что это приближается? Серая плита, каменное поле, похожее на бетонную площадку наземного космодрома.

Последовательность не завершена…

Крепления вырвало из пазов и швырнуло к заслонке шлюза. Следом за ними, по той же траектории отправился и Раскин. Борта прогнулись, обшивка лопнула, обнажая скрытые в ней коммуникации и приборы. Палуба раскололась вдоль килевой линии, топливо шаттла — вода — хлынуло кипящей волной из разгерметизированных баков внутрь десантного отсека. Сбила на лету Раскина, не дав его скафандру соприкоснуться с заслонкой, бросила вниз. В условиях Забвения вода могла существовать лишь в виде пара или льда. Та масса, что не успела выкипеть, тут же стянула палубу молочно-белым панцирем. Пар в считаные секунды осел на покореженных переборках и на глазах расползся узорчатыми дорожками инея, покрыл металл гроздьями неприглядных кристаллов.

Раскин зарычал, вырываясь из цепких объятий льда. Прихватившая скафандр корка раскололась с тусклым дребезгом. Он отчаянно замолотил руками, будто дело происходило не внутри челночного корабля, а на каком-нибудь земном озере. Будто Раскин провалился под лед и из последних сил пытается выбраться на скользкую поверхность.

Наконец ему удалось подняться на ноги. Десантный отсек превратился в ледяную пещеру, морозильную камеру. Было темно, и ушельцу пришлось перевести глаза в ночной режим. Возвращались голоса.

Всеобщности. Система напрасно рассчитывала на его гибель. Он и его паразит пережили крушение.

Раскин ударил ногой в переборку, отделяющую шлюз от кабины пилота. Скарлетт могла быть еще живой. Что он будет с ней делать и как убережет от «смещения», которое может случиться в любую секунду, Раскин не представлял. Он просто с механической настойчивостью крушил смятую перегородку, зная, что не оставит свою единственную союзницу. Как раз сейчас она, быть может, ждет его помощи. Его присутствия.

Крушение нарушило их связь. В голове творился настоящий кавардак, но все же Раскин не сомневался, что Скарлетт жива.

Выломал к чертям покореженный металл. В шлем ударила тугая струя воздуха: в кабине челнока до этого момента сохранялась атмосфера.

Он увидел спинку пилотажного кресла. Висящие вдоль нее руки. Эх, валькирия!

На консоли управления все еще перемигивались огоньки, вообще кабина шаттла пострадала меньше всего: удар при крушении пришелся на корму. Раскин бросился к женщине, чья ненависть и любовь помогли им сбежать от Всеобщности.

— Скарлетт!

Она не ответила. На первый взгляд, легкий пилотажный скафандр не был поврежден. Сплошной черный шлем закрывал Скарлетт лицо, и невозможно было понять, в сознании ли она или нет. Раскин принялся неумело освобождать ее от ремней, одновременно пытаясь прозондировать через Всеобщность.

Безуспешно. Он словно пробирался сквозь густой туман, который поглощал не только зримые очертания, но и звуки. Раскин не знал, что эта ментальная беспомощность предшествует его вхождению во Всеобщность в качестве полноценного элемента.

Либо Скарлетт привели в чувство его манипуляции, либо она в конце концов смогла отреагировать на присутствие ушельца: вяло подняла руку и сжала его запястье.

— Вот и слава богу, — отозвался Раскин, — потерпи немного, мы что-нибудь придумаем… Да! Что-нибудь придумаем!

Вдруг он заметил, что над телом Скарлетт появился дымок необычного красно-коричневого цвета. Быть может, обгорает какая-нибудь электроника? Женщина не отпускала его руки. Раскин склонился, чтобы снять последний ремень. То, что он увидел, заставило покрыться гусиной кожей от пальцев на ногах до лысого темени. Оказалось, что дымок пробивается не из-под консоли, как он предположил вначале, а струится из правого бедра Скарлетт. И еще: из правой голени и правого бока, откуда-то из-под цельнолитой пластины нагрудника. Но из бедра — сильнее всего. Присмотревшись, разглядел крошечный, не более сантиметра толщиной, разрез. Вероятно, такие же, но меньших размеров, имели место на щиколотке и под нагрудником.

Эти проклятые современные пилотажные скафандры… Обтягивают тело, словно гидрокостюм, псевдомускулатура создает давление, кислород подается только внутрь шлема.

Герметик! Где-то должен находиться аварийный набор, а в нем — баллон с герметиком.

Красное марево становилось плотнее. Кровь Скарлетт выпаривалась сквозь прорывы в скафандре: Забвение вытягивало ее, словно Жан Батист Гренуй, мифический парфюмер, запах из своих жертв.

Пальцы валькирии не отпускали запястье Раскина; ушелец пришел бы в еще больший ужас, узнай о том, что, пытаясь совладать с неуправляемым шаттлом, Скарлетт рассчитывала погибнуть быстро. Да, доставить его на Забвение и умереть, попав под воздействие «смещения». Но, к счастью или к несчастью, Раскин не мог наладить со Скарлетт ментальную связь. Он действовал. Судорожно обыскивал кабину, одной рукой выламывал дверцы ящичков, попадал под дождь вываливающейся из них всякой-всячины: каких-то никому ненужных бумаг, бесполезной технической мелочовки. И никак не находил, что искал.

Тик-тик-тик — считал бесстрастный хронодатчик. Пришло время отчаяться.

— «Смещение»! — потребовал Раскин у безмолвной планеты. Пусть Забвение прекратит ее муки! — «Смещение»!!!

Обшивка кабины, пульт управления, скафандр Раскина: все обрастало мутными гранулами гранатового цвета. Он положил ладонь свободной руки на пальцы Скарлетт. Валькирия чуть заметно кивнула головой.

Через две минуты ушелец понял: Скарлетт больше нет.

На консоли шаттла погасли последние огоньки.

Освободиться от ее пальцев оказалось непросто. Битый час он возился, стараясь не повредить женщине руку. Наконец избавился от жесткой хватки, усиленной силовым контуром скафандра.

Вероника и Скарлетт. Он, покачиваясь, двинулся обратно — в десантный отсек. Вероника и Скарлетт… Проклятая война, проклятый космос, проклятое время!

Раскин легко нашел устройство, открывающее заслонку шлюза. Просунул руки сквозь дыру в обшивке и активировал сервопривод, замкнув цепи дедовским способом. Заслонка открылась наполовину, и Раскину пришлось несколько раз приложить ее ногой, прежде чем образовалось отверстие подходящих для него размеров.

Вероника была права в одном: любовь, если отвлечься от дурацких философских категорий, таких как «смысл» или «цель», — действительно эффективный стимул. Вот только у Вероники этот стимул был, а у него — уже нет. Теперь, овладеет ли Всеобщность Галактикой — плевать, сожгут ли кухуракуту Землю — плевать. Что станет с ним — плевать подавно.