— Действительно, бумеранг, — заметил Хваршед. — Бумеранг на один бросок.

— А нам и нужен один, — усмехнулся Тиштар, он же Людвик Забродский, молодой, амбициозный и полный творческой энергии функционер Департамента оборонных проектов. — Один хороший прицельный бросок.

Он веско опустил ладонь на столешницу перед собой, закрывая эту часть дискуссии.

— Приказываю, — сказал Тиштар, испытывая неподдельное наслаждение от звуков собственного голоса, — объявить постоянный и всесторонний мониторинг информационных потоков в обитаемой части Галактики. Я не готов уточнить, что следует искать, но всякое немотивированное либо сомнительно мотивированное упоминание самих понятий «Черная Рука», «Черный Эхайн», просто «эхайн», равно как и производных от этих понятий, должно исследоваться на соответствие интересующей нас теме, а в особых случаях незамедлительно доводиться до моего сведения. Днем и ночью, где бы я ни был. Выполнять.

После этого знаменательного совещания каждый занялся своим делом. Группа «Ньютон-3» разрабатывала и детализировала проект «Бумеранг», на тот случай, если в распоряжении ОАМ действительно окажется живой, здоровый и благосклонно настроенный к человечеству Черный Эхайн. Все члены группы были вполне здравомыслящими людьми и обоснованно испытывали здоровый скептицизм по поводу такой возможности, но продолжали честно выполнять свою работу. В свою очередь, Тиштар не оставлял попыток подобрать ключи к железному занавесу вокруг двухсот заложников. Он инициировал еще восемь проектов. С маниакальным упорством он готовил и засылал на Эхитуафл все новых и новых агентов, каждый из которых превосходил своего предшественника. Он сканировал и просеивал сквозь сито мощнейших мемоселекторов информационные потоки Черной Руки, ежедневно перехватываемые невидимой паутиной спутников-шпионов. Он сам побывал в окрестностях стольного града Эхайнетт и даже, презревши увещевания экспертов, нагло и бесцеремонно прогулялся по улицам его окраин. Чтобы не выдать себя малым ростом и субтильным по тамошним меркам телосложением, ему пришлось прикинуться беспризорным подростком. Брутальные физиономии эхайнов, лязгающие звуки их голосов, нарочитая агрессивность поведения и навязчивая демонстрация ребяческой любви к оружию поведали ему больше, чем терабайты сводок, экспертных заключений и нередактированных информационных перехватов. Он решил, что начал понимать, что за раса ему противостоит и почему она это делает. Вернувшись, он взял себе новый псевдоним — Эйшрахаг. В языческом пантеоне Черной Руки так называли невидимого демона сладостной мести.

Забродский вообще часто менял псевдонимы — в зависимости от намеченной цели, поставленной задачи или настроения. Впрочем, в Департаменте это являлось обычной практикой. Даже вице-президент Ворон во время оно был Ихневмоном, пока не счел, что не его это дело — кусать разнообразных кобр за что ни попадя, а пора бы уже остепениться, занять кабинет-насест в штаб-квартире и руководить оттуда дальновидно и мудро, как и подобает одноименной птице… Эйшрахагом Забродский пробыл дольше всего — почти семь лет, пока не сменил его при весьма необычных обстоятельствах.

В 143 году, вернувшись из очередной вылазки в стан врага, Эйшрахаг был внезапно приглашен на приватную прогулку по аллеям ботанического сада Брисбейна, где располагалась штаб-квартира Департамента, самим Вороном — вице-президентом Департамента Эриком Носовым.

— Хочу познакомить вас, Людвик, с одним эхайнским аристократом, — сказал Ворон, ехидно усмехаясь.

Сердце Эйшрахага ёкнуло: неужели его прожектам суждено сбыться, и нашелся-таки в стане врага высокопоставленный ренегат?.. Увы, иллюзии рассеялись, как только к двоим прогуливающимся присоединился третий. Огромный мужик в просторных, не по климату темных одеждах, загорелый до цвета застарелой бронзы, но нет, не эхайн, это было видно сразу.

— Константин Кратов, — представился громила, — и я действительно т'гард Светлой Руки.

— Доктор Кратов, выдающийся ксенолог-практик, он же Галактический Консул, — уточнил Ворон. — Личность известная и весьма примечательная.

Эйшрахаг кое-что слышал о Кратове, но никогда не видел воочию. Знал только, что Консул входил в состав постоянной комиссии Академии Человека «Эхайнор», каковая обреталась в городе Тритоя, на Эльдорадо. Что недавно имел место инцидент с террористической группой Светлой Руки, в котором означенный Консул выступил чуть ли не главным персонажем, и что благодаря его энергичным действиям, а также отчасти благоволением Божьим, в отношениях с Эхлиамаром наступил резкий позитивный перелом. Подробностей он пока не ведал, поскольку Светлой Рукой занимались другие подразделения Департамента, но давно мечтал услышать из первых уст.

Несмотря на краткий миг разочарования, Эйшрахаг сразу испытал к Консулу необъяснимую симпатию. Он выстреливал в него точными вопросами, а тот немедля и так же точно отвечал. Оба и не заметили, как сгинул по своим делам, не откланявшись по обыкновению, Ворон, как полуденный зной сменился обязательным вечерним дождиком, как стемнело…

— Адмирал Ошфэлх Ишиофт Вьюргахихх, — сказал Консул, когда у Эйшрахага иссякли вопросы. — Ни черта себе имечко, верно? Командующий Двенадцатой эскадрой звездных штурмовиков Черной Руки. Вот кто вам противостоит. Уничтожение лайнера «Равенна» — его рук дело. То была неудачная попытка взятия заложников, а «Согдиана» — удачная. Он лично руководил захватом «Согдианы» из штаба штурмовых операций — с некоторых пор он избегает покидать Эхитуафл. И он же персонально отвечает за режим секретности и благополучие заложников.

— Теперь у меня появился личный враг, — с угрозой промолвил Эйшрахаг.

— Глупости, — проворчал Консул. — Вся ваша милитаристская атрибутика, все ваши игры в войнушку… все это только мешает делу. Отвлекитесь от символов, забудьте про стереотипы. Постарайтесь понять логику поведения оппонента — только не называйте его врагом! — и добьетесь своего.

— Глупости, — парировал Эйшрахаг. — Все эти ваши ксенологические приемчики… Что вы понимаете в активном сборе информации?

— Все я понимаю. Это вы никак не можете разделаться с детскими болезнями в собственном сознании.

— Вам не кажется, что категоричность ваша превосходит все допустимые пределы?

— Может быть, и превосходит. Причиной тому одно обстоятельство: я прав, а вы — нет.

— Почему это ты решил, — ощетинился Эйшрахаг, от негодования переходя на «ты», — что ты прав?!

Кратов иронически поглядел на него сверху вниз.

— А потому, — усмехнулся он, — что я сильнее.

— Может быть, тебе достанет смелости доказать это на деле? — осведомился Эйшрахаг, стягивая куртку.

Кратов, продолжая усмехаться, избавился от своего черного балахона. Все же он и вправду походил на эхайна — сходство усугублялось неприятными следами застарелых ожогов на груди. Набережная реки Брисбейн, давшей имя городу, была пустынна, лишь с ярко освещенной стоянки гравитров метрах в ста отсюда доносилась музыка.

— К вашим услугам, сударь, — произнес Кратов, разводя мощные лапы в приглашающем жесте.