Контрабандисты, объединив свои силы, стали создавать переход, достаточно большой, чтобы в него можно было пронести ковчег со сферой и провести Трато с частью охраны. Легкое марево стало раскачивать пространство на балконе.

Пушечный залп громового раската прокатился по сводам хранилища. Одновременно не пойманная громоотводом белая кривая полоса молнии пронзила купол и ударила в ковчег, сияющий металлическим блеском в переливах света. Сеть мелких искр, потрескивая злым электричеством, окутала балкон. Заряд, собранный ковчегом, ринулся по толстому проводу к спирали электромагнита вокруг сферы. Магнитное поле невиданной тысячи лет силы сжало сферу и хризопраз. Сфера от происходящего внутри термоядерного синтеза нагрелась и начала светиться. Граценбург стоял напротив сферы и, протянув к ней руку, тихо выл, не зная, что делать. Но долго думать ему не пришлось.

Сфера светилась. Сначала багрово-красным, потом белым, потом голубым сиянием. В какой-то момент свечение стало таким сильным, что в невероятном свете растворились и балюстрада, и купол хранилища. Сфера раскрылась невероятной вспышкой. Все вокруг испарилось в чудовищном взрыве. На месте верхнего этажа хранилища остались только багровые лужи расплавленного камня. А в небо ударил тугой луч, пронизывая пространство и время.

Если бы кто-то из жителей Москвы в это время решил прогуляться по Красной площади, а иногда находятся необычные люди, желающие увидеть площадь во всей красоте ночной иллюминации, он бы очень удивился. Три одинокие фигуры шли по брусчатке. Две из них были почти нормальны, один молодой человек, одетый так, как всегда одеваются люди в столице в таком возрасте. Добротно и стильно. Его немолодой спутник был одет совсем по-другому. Словно монах-бенедиктинец приехал в город и по случаю глубокой осени натянул свой капюшон по самые глаза. А вот третий спутник был совсем необычен. Он был похож на ребенка, одетого в теплый комбинезон, и, как все непоседливые дети, время от времени отбегал от взрослых, пытаясь топтать редкие кленовые листья. Однако одежда не могла скрыть странности этого ребенка. Мохнатая, как у медвежонка, голова непрестанно вертелась, разглядывая величественную площадь, большие темные глаза на вытянутой морде горели от любопытства. Да и листья он топтал босыми лохматыми лапами. Несмотря на холодную погоду, он сжимал в руке большую порцию мороженого, которое время от времени облизывал длинным розовым языком.

– Дуду, далеко не убегай! Тут тебе не в лесу, это же священное место, – строго прикрикнул Лано на мартыша. – Смотри, выгонят нас, и в зоопарк больше не пойдем.

Мартыш не понял и десятой части фразы, но уловил интонацию и на секунду прижался к профессору, изображая из себя послушного и покорного воспитанника.

– Так что, Олег, последние вести и впрямь удивляют? – спросил Лано у Шергина. – Ты уверен, что там все так и было?

– Да, конечно. Взрыв развалил несколько этажей хранилища. И впрочем, это все, что он сделал. Обычный взрыв большой мощности. Ну, скажем точнее, никто не понял до сих пор последствий этого взрыва. От Трато даже пыли не осталось. И никаких новых проходов. Цад сейчас в смятении, пытается засекретить события. Ведь святыни пропали, писание вообще под сомнение поставлено. Мартыши активно занялись переносом товара. До сих пор никогда и нигде никто не видел, чтобы люди, жители Центрума, могли открывать проход. Но мартыши и не люди… И у пограничников сейчас просто сумасшедший дом. С одной стороны, мартыши самые настоящие контрабандисты, с другой… они-то ведь местные. Да и до сих пор неизвестно, что они в Центрум таскают. Видели их после переходов с заплечными мешками, но поймать не смогли ни одного. Да и ничего нового на рынок не поступало.

– Ну, я думаю, скоро все устроится. Я даже думаю, раньше моего возвращения, – ответил Батрид.

– Ну… – протянул Олег. – Надо дождаться ремонта хранилища. Чтобы не попасть после перехода под слой мусора. Если, конечно, вы хотите, чтобы я вас провел.

– А что, тяга к науке еще не прошла? – хитро глянул Лано на своего аспиранта.

– А вы как думаете?

– Я думаю, что я еще немного у вас побуду, вы ведь не возражаете? Мне еще надо во многом разобраться…

– Но ведь вам, Лано, никто не мешает быть здесь сколько угодно. И возвращаться сколько угодно. Мне обещали сделать для вас паспорт и московскую регистрацию. Виктор обещал, у него связи. Можете жить и здесь, и там. Пойдете на курсы вождения, научитесь управлять автомобилем, вы же об этом так мечтали.

– Я бы, конечно, предпочел мотоцикл, и желательно в Пустоши. Что может быть прекрасней гонки по плоскому, как стол, плато. Но жизнь на два дома в разных мирах не так проста, как может показаться, – сказал Лано. – Например, абсолютно все приходится покупать дважды, я о мебели. А в вашем мире нужны еще и холодильники, и всякие специальные печи. С одеждой то же самое, но если ты думаешь, что достаточно просто иметь два комплекта одежды на каждый сезон, то знай – это иллюзия. Все зимнее довольно быстро оказывается в одном месте, а ты в момент наступления зимы – в другом. С летним – такие же сложности.

– Так вы все-таки решились? – удивился Олег.

– Я сначала мечтал – буду переходить между мирами налегке. А что, не нужно с собой ничего таскать, все, по идее, должно быть и в точке старта, и в точке финиша. Но потом порассуждал и понял: ничего не выйдет. С ужасом думаю о жизни людей, у которых больше двух мест постоянного обитания… – ответил Батрид. – Но все эти слова имеют смысл, если ты, Олег, будешь мне проводником.

– А куда я денусь, – засмеялся Шергин.

Он прекрасно понимал, что слова Лано далеки от реальных мыслей, которые мучили профессора. И решил поменять тему.

– А как вы думаете, Центрум видно на небе? – Шергин на ходу поднял руку и провел пальцем, словно пытался коснуться далеких звезд.

Они остановились и стали смотреть на яркое звездное осеннее небо, словно впервые его увидели.

– Я даже не знаю… А может, все совсем не так? Может, мы видим не те миры, которые существуют? А впрочем, какая разница. – Лано надвинул капюшон так, чтобы освещение не мешало смотреть на небо. – Может, все, что мы видим, – это просто фонари на пути нашего перехода. Из мира в мир. Из вселенной во вселенную. Какая разница. Только вот есть у меня одна мысль, и она меня мучает. Ведь если опираться на идею Мультиверсума, мы не обязательно попадаем при переходе туда же, откуда ушли. Мы можем попадать в мир, который пусть на один атом, на один птичий вздох, но отличается от того мира, откуда мы ушли. Но не это страшно. А вдруг мы тоже меняемся с каждым переходом? Так же незаметно для нас и незаметно для окружающих.

– Вы правы, я вот никак не могу припомнить, ваш хвост был такой же пушистый в Центруме, как и здесь? – серьезно спросил Олег.

Лано на секунду замолчал, а потом не выдержал и громко рассмеялся, Олег тоже не выдержал.

– Олег, а ты знаешь, я вспомнил очень интересную вещь. – Лано попытался взять в руки кончик пояса, но в толстых рукавицах это было неудобно. – Помнишь ту самую книгу, с которой все началось?