— Приличия отвергнуты!

— Жизнь должна потерять равновесие.

— Потерять равновесие!

— Хотя каждый из нас занимает привилегированное положение, всем нам придется пожертвовать им, ради того чтобы человеческий род мог развиваться. Ибо Великий Цикл Времени сменился, и настало Время Перемен. — Бёртон едва не вскрикнул от удивления: опять эти слова! — Каждый из вас должен сыграть свою роль в предстоящем Великом Перевороте. Каждая роль — необходимая составляющая всего спектакля. Не робейте. Не сомневайтесь. Не задавайте вопросов.

Внезапно у Бёртона возникло ощущение, что в комнате появился еще кто-то невидимый. Часы остановились. Голос хозяина изменился: им заговорил кто-то другой. Женщина.

— Этой ночью мы должны продолжить, что начали раньше. Мы передадим колебания, которые изменяют людей. Мы направим их к истинной свободе.

— К истинной свободе! — пропел хор.

— Урк! — вдруг сказал хозяин, потом откинул голову назад и открыл рот. Из его внутренностей вылетела пузырящаяся, колеблющаяся субстанция: королевский агент увидел, как по пищеводу поднимаются волны какого-то вещества. Эктоплазма! Загадочная субстанция со свойствами и жидкости, и газа начала сплетаться в клубы табачного дыма. Бёртон прищурился, не представляя себе, как можно было бы объяснить увиденное. Слой дыма засветился и начал выпячиваться вниз, к центру стола. Комнату наполнил женский голос. Он больше не раздавался изо рта хозяина: казалось, заговорил сам воздух.

— Дети мои, вышлите ваши астральные тела. Выполняйте нашу огромную работу. Идите наружу, коснитесь непросвещенных душ.

Дымная выпуклость быстро застыла, превратившись в женскую голову и плечи, свисавшие из облака. От плеча потянулась тонкая вращающаяся рука, призрачный палец коснулся лба одного из «развратников». Бёртон с изумлением смотрел, как от сидящего мужчины отделилась призрачная фигура. Какое-то мгновение она колыхалась перед ним, потом неощутимый ветерок унес ее, и она растворилась в темноте комнаты.

— Вперед, апостолы: освободите растоптанных и угнетенных!

Она говорила с отчетливым русским акцентом. Палец женщины коснулся лба следующего человека: из него тоже вылетел призрак и исчез. Она обернулась и посмотрела на «развратника», сидевшего слева от Бёртона. Ее блестящие черные глаза сверкали как жемчужины!

Леди Мабелла, убийца сэра Альфреда Тичборна.

— Лети через астральный план, мое дитя и…

Она остановилась. Ее глаза повернулись и уставились на Бёртона:

— Ты!

Бёртон откинулся назад на стуле и вдохнул, пытаясь встать. Не вышло: слепящая боль охватила его голову, словно холодные пальцы вонзились в мозг.

«Шпион!» — раздался голос внутри его черепа. Хозяин дома дергался и задыхался, изо рта у него вытекала эктоплазма. Те двое, чьи астральные тела исчезли, по-прежнему неподвижно сидели на своих местах. Остальные трое обернулись к Бёртону. Один из них что-то сказал, но не издал ни звука. В комнате вообще стояла глубокая, неестественная тишина. Всё замедлилось и остановилось, двигался только женский призрак. Что-то зашевелилось в мозгу у Бёртона.

«Кто ты?» — прошипела она. Он мигнул и попытался изгнать ее щуп:

«Убирайся из моей головы!»

«Ого! Сопротивление? Я впечатлена: у тебя есть сила воли! Не имеет значения: твоя защита для меня ничто. Тебя зовут Ричард Бёртон. У тебя репутация. Ученый, исследователь и… непоседа».

Королевский агент загипнотизировал себя, углубился в свое сознание и вообразил все ментальные комнаты и структуры, которые он там установил. Все знания, полученные от Эдварда Оксфорда о будущем, которое должно было наступить, но так и не наступило, он похоронил как можно глубже. Он обесценил все дороги, ведущие к ним, так что в глазах стороннего наблюдателя они должны были казаться совсем незначительными. При этом он укрепил ментальные стены, окружавшие самые личные и чувствительные воспоминания, пытаясь сделать их непроницаемыми. Используя свое опасное положение, он попытался прельстить призрак другой добычей, уводя от информации, которую хотел защитить.

И это сработало.

«Нет-нет, май литпл мэн:[141]от меня не спрячешься!»

Слова как меч пронзали его насквозь.

«Кто вы, черт побери? И не пытайтесь вешать мне на уши лапшу о леди Мабелле!»

Хихиканье под черепом.

«Ах да, этот несчастный род Тичборнов и их глупое проклятие! Как вовремя оно подвернулось!»

В стенах появились бреши.

«Прекратите!»

«Ах, моя маленькая хитроумная собачонка, кто же ты такой? Ого, да ты служишь самому королю! Я была права. Шпион!»

На него уставились блестящие черные глаза. Бёртон попытался отвести взгляд и не сумел. Тогда он попытался отвлечь ее:

«Со всеми вашими дешевыми фокусами вы просто убийца и воровка! Вы убили Жана Пеллетье, так?»

«Фу! Я просто явилась перед ним, и он упал мертвым от страха. Бедный дурачок!»

«Вы украли его бриллианты. А потом — Поющие Камни Франсуа Гарнье!»

«Да, да. Достать их из сейфа, не повредив металлическую дверь, так же легко, как сейчас вынуть мозг из твоего черепа, не повредив кожу».

«И заменили их кристаллами из оникса. Зачем? Неужели вы думали, что этого никто не заметит?»

«Думала. Но теперь вижу, что не вышло. Как ты раскрыл мой маленький обман?»

Бёртон почувствовал, что она проникает в него всё глубже. И он разрешил ей войти, обнаружив, что, пока она роется в его воспоминаниях, он способен украдкой войти в ее.

«Май гуднэс![142]Брюнель и Бэббидж! Этих омерзительных технологистов тоже интересуют алмазы?»

«У Бэббиджа были планы на эти камни. Вы, однако, собираетесь сделать нечто значительно более гнусное! И, чтобы достигнуть своих целей, жертвуете ничего не понимающими „развратниками“!»

«„Ничего не понимающими“? Безмозглыми! У них в головах вообще ничего нет! Стать предводителем этой жалкой клики — детская игра для такой, как я!»

Бёртон нащупал явную слабость женщины: ее непомерное тщеславие. Она была в высшей степени уверена в собственных способностях и, не имея понятия о познаниях Бёртона в области суфийских техник, недооценила его. Однако, чтобы извлечь из нее информацию, ему надо было чем-то ее занять. Сейчас к этому был единственный путь — пожертвовать самыми глубокими областями своего сознания, открыть ей доступ к своей неуверенности, печалям и потерям.

Бёртон почувствовал страшную боль. Его сердце сжалось, когда она добралась до воспоминаний об экспедиции в Берберу. Но, оттолкнув от себя эту боль, он ошеломил ее новым вопросом: