Война затягивалась. На Кавказском фронте великий князь Михаил оказался беспомощен. И там был тоже неуспех.

Наступил самый страшный — третий штурм Плевны. К этому времени гарнизон Плевны составлял уже 34 тысячи. Турки и русские понимали — здесь, возможно, решалась судьба всей войны.

Великий князь Николай Николаевич не нашел ничего лучшего, как назначить решительный третий штурм на 30 августа — в День ангела Государя. Осадные войска были доведены до 50 тысяч плюс 32 тысячи присоединившихся румын. Уже оценив полководческие способности Николая Николаевича, государь предложил великому князю передать общее командование штурмом румынскому королю Каролю I.

И началось.

Александр глядел с высот в подзорную трубу — как бежали впереди маленькие фигурки солдат. Румыны, наступавшие на Плевну с восточной стороны, взяли Гривицкие редуты. И отряд генерала Скобелева должен был решить дело. На знаменитом белом коне, в белом мундире Скобелев (его прозвали «Белый генерал») повел своих солдат в атаку. Его встретил убийственный огонь. Но он сумел захватить два редута, защищавшие город. Путь в крепость был открыт. Осман-паша бросил в бой последние резервы. Закипело жестокое сражение — резня у ворот Плевны... И великий князь Николай Николаевич (в который раз!) загубил дело — он пожалел резервы. Меньше половины русских батальонов участвовали в решающем бою. Истекающий кровью отряд Скобелева оставил завоеванное — турки отбили редуты. Двенадцать тысяч русских солдат и четыре тысячи румын полегло на поле боя. Турки потеряли всего три тысячи. Это было самое кровопролитное сражение за все наши войны с Турцией. Теперь Александру показалось, что провидение «награждает его вторым Севастополем». Грозила повториться отцовская катастрофа. И опять турецкая западня!

И все это время, почти ежедневно, он писал письма — ей.

В это время турецкие войска Сулеймана-паши получили приказ — прорваться на помощь Плевне. Но для этого им надо было овладеть Шипкинским перевалом.

Перевал обороняли русский (Орловский) полк и 5 тысяч болгарского ополчения.

Против них Сулейман-паша сосредоточил 25 тысяч войска.

Оборонявшие страдали от страшной жажды и голода. Но продолжали удерживать перевал. 9 августа турки пошли на решающий штурм Шипки.

Началось знаменитое шестидневное сражение. Турки атаковали в лоб сильнейшую часть русских позиций у скалы «Орлиное гнездо". Расстреляв патроны, защитники Шипки отбились камнями и ружейными прикладами от лезущих на перевал турецких солдат. Дрались все — генерал Радецкий сам водил солдат в атаку. После трех дней яростного натиска Сулейман-паша приготовился к вечеру 11 августа окончательно уничтожить последнюю горстку сопротивлявшихся героев. Но именно тогда подоспела помощь. Девять тысяч солдат генерала Драгомирова стремительным маршем, делая по 70 километров в удушающую жару, подошли к перевалу — и с ходу атаковали войско Сулеймана-паши. Яростной атакой они отбросили турок от перевала. После непрерывных шестидневных боев перевал остался в руках русских. Четыре тысячи русских и болгар легли в землю на перевале. И после этого началось героическое «Шипкинское сидение» защитников перевала. В горах выпал снег, перевалы замело, и ударили жестокие морозы. Именно в этот период русские понесли самые жестокие потери. Не от пуль, а от ледяной стужи. Как всегда, подвело воровство. Не доставили теплой одежды. В боях полегли сотни, а от болезней и обморожения — тысячи.

Близилась зима и на равнине. Перед армией Александра стояло теперь два решения. Одно — отступить за Дунай и там перезимовать. Это предлагал главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. Сие означало снять осаду Плевны, оставить Шипкинский перевал — отдать все, завоеванное кровью его солдат...

Было и другое решение — продолжить осаду Плевны и попытаться дожать противника Это было очень рискованно после всех неудач.

Он написал ей ночью отчаянное письмо: «О, Боже, приди нам на помощь и заверши эту проклятую войну во славу России и во благо христиан. Это крик моего сердца, которое принадлежит тебе... Кумир мой, сокровище мое, жизнь моя!»

Утром он посетил госпиталь. Он увидел своего флигель-адьютанта — его ранило. Рядом умирал полковник-гусар. Его изувечило — ядро оторвало ногу. Ногу отрезали, и она лежала тут же у кровати в кровавом тазу. Раненый адъютант почти в ужасе смотрел на государя: так изменился Александр II! Об этом же с изумлением напишет впоследствии фрейлина Толстая: «На войну уезжал бравый мужчина, с войны вернулся изможденный старик... У него так исхудали руки, что кольца сваливались с пальцев». Его мучила астма, он постоянно был болен чем-то вроде дизентерии. Так он переживал ситуацию... Нервы, нервы!

Но как бывало не раз — в главную минуту этот обманчиво нерешительный человек становился железным. И Александр принял труднейшее решение — продолжить осаду Плевны и взять ее. За этим решением были будущие тысячи убитых... Ему не хотелось самому отменять решение главнокомандующего. И, видимо, он попросил вступить в игру военного министра. На очередном совещании в штабе военный министр Милютин вдруг осмелился резко критиковать решение великого князя Николая Николаевича. Министр заявил, что уход от Плевны нанесет непоправимый удар престижу армии, говорил о крови, пролитой солдатами. Великий князь в ярости предложил министру самому стать во главе войска. Теперь государь смог стать арбитром. Как всегда, он не обидел никого. Он поддержал предложение министра, но при этом попросил великого князя Николая Николаевича оставаться во главе войск.

Но в помощь ему (по совету министра) вызвал знаменитого военного инженера генерала Тотлебена, прославившегося в дни обороны Севастополя. «Помощь» заключалась в том, что Тотлебен стал истинным руководителем осады.

Приехавший Тотлебен отказался от новых штурмов. Он решил сначала добиться полной блокады крепости. Для этого надо было перерезать дорогу, по которой осажденный гарнизон получал подкрепления. Подступы к ней охраняли турецкие редуты. Но русский отряд в 20 тысяч человек во главе с все тем же бравым генералом Гурко после беспощадного штурма взял турецкие редуты. Теперь Плевна была блокирована. К середине ноября уже 100 тысяч войска осаждали крепость, где закончились запасы продовольствия. И тогда Осман-паша попытался вырваться из обреченной Плевны. Но русские загнали его обратно в крепость. Шесть тысяч турок легли в тот день в кровавое поле Плевны.

И наступил великий день — Осман-паша с остатками своей армии сдался в плен.

Осман-паша стоял перед государем. Он протянул ему свою шпагу.

Александр помнил об отрезанных головах, об изувеченных трупах, об убитых пленных. 32 тысячи русских лежали под Плевной. Но Александр не забывал — перед ним стоял человек Востока, у которого было свое понимание войны. И он был храбрый воин. И Александр преподал ему урок рыцарства, как когда-то преподал его Шамилю.

Он взял шпагу турка, подержал ее в руке и... вернул Осман-паше, ожидавшему казни. Как было сказано: «В знак уважения к доблести воина».

В плененной крепости был отслужен благодарственный молебен. И чтобы поддержать дух брата (и не самого талантливого полководца) великого князя Николая Николаевича, Александр наградил его Георгиевским крестом.