рассадники уныния, когда можно выиграть в бильярд недельное жалование приятеля, постричься или хорошенько взбодрить мускулы?

Сейчас пародия на привычный образ жизни была гулкой и будто бы выгоревшей, пропитанной глубоким цветом свежего мяса. Иногда из полумрака выныривали члены экипажа. Расчесывая пленки и узлы под куртками, кителями и комбинезонами, они с тупым безразличием собак заглядывали в тренажерные залы и бильярдные. Некоторые забредали в воду бассейна и ложились на спину, блестя в темноте покрасневшими глазами.

Спасательные капсулы были совсем рядом. От гибернационных их отличали возможность маневров, вместительность – десять человек против одного – и более сложная система остановки жизнедеятельности, практически сопоставимая с ледяной хваткой криоконсервации. Конечно же, в некотором смысле это приравнивалось к бесконечной и одинокой смерти среди звезд. Но человечество тот еще живчик, верно? Значит, не пройдет и пары веков, как какой-нибудь «Нимион-3» подберет их.

По крайней мере, Лука держался этих фантазий, о чем то и дело заявлял шепотом.

– Немного осталось. Наши малышки у самой каморки инженеров.

– Я слышала, каморки пилотов и того меньше, – парировала Лера. – Пилот – это же одна сплошная диета. Иначе не втиснуться даже в кабину орбитального траулера, я права?

– Кабины сейчас гораздо просторнее, – уязвленно заметил Лука.

– А кто-нибудь из вас хоть раз играл в шахматы? – вдруг спросил Адам.

Брови Яна выстрелили вверх. Да, люди в критической ситуации, как правило, болтают о чем угодно, лишь бы их мозги не расплавились. Но шахматы? Это что-то запредельно бесполезное.

– Похоже, доку самое время приставить датчик этой своей медицинской штуковины к виску и нажать на спусковой крючок.

Лера и Лука тихо засмеялись. Все как раз сгрудились у стойки утилизатора, от которого несло перезрелыми бананами и картоном. Зараженный, вынудивший всех искать укрытие, растворился в красноватом полумраке, погрозив напоследок кулаком одной из поникших турелей.

Адам несколько раз взмахнул руками, привлекая к себе внимание, и быстро зашептал:

– Да нет же, нет же! Послушайте! Это может быть связано с протоколом!

– Он всё о том же, – закатил глаза Лука.

– В шахматной терминологии есть такое определение – «голый король». Так обозначают ситуацию, когда у короля не осталось фигур, которые бы его защитили! Как вам такое, а?

– Ну, не знаю, – первым же отозвался Лука. – На вкус и слух – полная ерунда.

Глаза Леры вдруг расширились так, что радужка отразила красные тона аварийного освещения. Ян мгновенно взопрел, водя карабином из стороны в сторону. Вспышки маячков слепили, оставляя в глазах желтые и зеленые каракули, которые вполне могли оказаться кем-то из экипажа.

– Что случилось? Кто-то идет?

– Вы ведь в курсе, что искусственные интеллекты «Бецумии» и «Сойфертиса» носят имена Сигиберт и Людовик?

Ян опустил карабин и перевел дух. Остальные тоже изобразили живой, хоть и рассеянный интерес. Так и покинули вонючий закуток с утилизатором.

– Сигиберт, Людовик, Магнус – имена правителей, королей! Франция и Наварра, Эссекс, Дания и Норвегия! – Лера смотрела на них как на непроходимых тупиц. – Протокол «Голый король»! У нашего правителя на шахматной доске не осталось фигур! Никого!

Губы Адама причмокнули, а руки изобразили немую, артритную овацию.

– У этого довода, Лерочка-Лерусик, горят уши, – заявил Лука с видом разоблачителя. – Разве ты не в курсе, кто о ком должен заботиться? Скажу. С радостью скажу. Это ИИ должен заботиться об экипаже, а не наоборот.

– И разве мы четверо не фигуры? – пробормотал Адам.

Лука развернулся так резко, что все отпрянули. Пилот забросил карабин за спину, схватил левой рукой Адама за грудки, а правой, со следами ранок, погладил профессора по щеке.

– Фигуры? Мы? Знаешь, док, я не собираюсь беспокоиться о засранце, что нас кинул. «Заслоним вас и от Бога»? Ха. Бог уже здесь – и определил «Нимион» под свой громадный нужник. – Лука отпустил Адама и вытер руку о штанину. – Так что я вылетаю отсюда первым же дерьморейсом. А что скажешь ты, вояка?

Ян не ответил. Да и что бы он сказал? Что и ему нужен посадочный талон? Или что они все сходят с ума, потому что тоже заражены? Эта подлая мыслишка принялась шнырять по всему телу, вызывая неодолимый зуд под кожей и у основания черепа. Ежась и почесываясь, Ян не заметил, как они добрались до спасательных капсул.

За стандартным желто-черным инженерным отсеком, отведенным для незначительного ремонта и хранения инструментов, их поджидал сюрприз.

Фуражка.

Символ власти высших офицеров выглядел самым одиноким предметом во Вселенной, отлученным от смысла своего существования – чьей-то головы. Герб Конфедерации, двуглавый орел, расправивший крылья на фоне Земли, покрывала белая пленка. На тулье подсыхал отпечаток зубов, словно кто-то пытался заглушить таким способом рев или стон, но успокоительное из рипстопа не сработало, и его отшвырнули.

Чуть дальше обнаружился и сам владелец фуражки.

В полуметре от спасательных капсул скорчился Свешников, капитан-командор «Нимиона».

Расположение его тела наводило на мысли о сложном иероглифе, начертанном мастером болезненной каллиграфии. И «иероглиф», казалось, пытался врасти в легкосъемные резиновые дорожки, покрывавшие стальной настил палубы. Темно-изумрудный китель со стоячим воротником был распахнут. В очагах влаги, завладевших рубашкой, скручивались узлы и нити мицелия, пожиравшие последние граммы человеческой составляющей.

Несмотря на это, капитан всё еще оставался собой – изможденным человеком, лишенным какого-либо интереса к примитивным вопросам остального экипажа. Человеком, пытавшимся улыбнуться смерти в мерцающем желтом свете, бившем через одутловатые люки капсул.

Поначалу все опешили, а потом разом сорвались со своих мест.

Ян резко развернулся и шагнул вбок, ударившись о перегородку; карабин подпрыгнул, грозя наделать дыр в незваных гостях, реши те показаться в коридоре. Лука подскочил к первой капсуле и принялся что-то вводить на панели доступа. Лера потянулась к капитану, и Адам жестом показал, чтобы она была осторожна. Сам он уставился в экран медицинского сканера.

Губы Свешникова разлепились. Его закрытые глаза будто пытались разглядеть метавшегося в огне кролика.

– Прекрати, Магнус, ты не смог помочь мне и в первый раз.

Вздрогнув, Лера перевела озадаченный взгляд на Адама:

– С кем он говорит?

Тот пожал плечами:

– Очевидно, с корабельным искусственным интеллектом. Тук-тук, никого дома.

– Капитан, командор, вы меня слышите? – Лера осторожно потрепала Свешникова по плечу, стараясь не задеть при этом побеги мицелия. – Магнус уничтожен. На четырнадцатой палубе могли остаться выжившие, хотя… хотя Магнус внес в реестр бортового журнала запись о том, что экипаж «Нимиона» мертв.

Свешников зашелся в смехе. Смеялся хрипло и натужно, словно в легких у него билась птица.

– Ты хороший актер, Магнус. Я и не знал, что конец будет таким веселым. Надеюсь, у тебя всё получится.

Неожиданно смех капитана подхватил Лука. Визгливо посмеиваясь, он отошел от капсул.