– Не лги мне! – прорычала Голд, но, кажется, она чуть не плакала. – У занни не бывает друзей. Вы все монстры. Вы не способны чувствовать ничего, кроме радости, причиняя боль другим.

Ковит резко отвернулся, как будто не мог больше и секунды смотреть на Голд.

Нита закрыла глаза, ее сердце терзали переживания за Ковита. Она видела, как много для него значат друзья. Его предали, да еще таким образом, когда о нем даже не думали как о реальном человеке, – наихудшее преступление.

– Ох, Ковит, не будь с ней так строг, – улыбнулся Генри. – Знаешь, она подумала, будто Мэтт воскрес из мертвых, когда впервые увидела тебя в сети. Все это время она думала, что ты – Мэтт.

Ковит уставился на Генри, его маска безразличия медленно распадалась, фрагмент за фрагментом.

– Мэтт мертв?

На лице Голд проявилась гримаса боли, а Генри фыркнул:

– Мы поймали Мэтта. Примерно через неделю после того, как выслали тебя. Между прочим, в Торонто! Он пытался пересечь границу, наняв кого-то из местных, чтобы те достали ему новые документы.

Мысли Ниты вернулись к разговору Адэра и Голд в магазине, и все больше и больше деталей начали складываться вместе. Так и познакомились Голд и Адэр – пытались вывезти Мэтта. И не получилось. Адэр с самого начала знал, что Мэтт мертв. Он просто скрыл эту информацию от Ковита. Наверное, ожидал подходящей цены.

Нита мысленно воспроизвела их разговор через призму новых знаний и задумалась, знал ли Адэр о Ковите, Голд и их общем чате. Какие еще секреты он хранил?

– Конечно, – продолжал Генри, – тот, кто пытался дать ему новую личность, не знал, что мы пометили его трекером.

– Нет, – Ковита трясло. – Нет. Что ты сделал с Мэттом?

Генри ласково улыбнулся.

– Скажем так, я нашел хорошее применение твоим старым инструментам.

Нита мысленно отшатнулась от происходящего. Было что-то непристойное в том, чтобы человек так небрежно говорил о пытках. Она не осознавала, что лишалась брезгливости по отношению к Ковиту, но это происходило. Он ел боль. Он нуждался в боли. Ему не требовалось получать ее такими страшными способами, но она могла понять его, как ни странно.

А тут было другое. Очевидная одержимость Генри пытками являлась чем-то ужасным по многим причинам.

Ковит упал на колени и вцепился руками в уродливый зеленый коврик.

– Нет. Пожалуйста, нет. Ты не…

– Он однозначно мертв, не волнуйся. – Генри улыбнулся, спокойно и хищно, когда наклонился к горюющему, сломленному Ковиту для нанесения смертельного удара. – И я подумал. В наказание за то, что ты сбежал от семьи и утаил от нас прекрасную Ниту, я мог бы сделать то же самое с одним из твоих маленьких интернет-друзей.

Ковит резко вскинул голову, Голд ахнула.

Генри снисходительно отмахнулся от нее.

– Разумеется, не с тобой.

– Ты… – Ковит никак не мог закончить фразу.

Генри склонился над ним, как сапсан над пустельгой: один хищник доминировал над другим.

– Ты повел себя очень плохо, Ковит, скрыв от нас Ниту. Да еще отправился к ней посреди ночи, решив, будто мы все спим. Именно подобное поведение привело ко всей этой неразберихе с Мэттом.

Генри улыбнулся.

– Так как тебе сценарий? Каждый раз, как ты облажаешься, я буду убивать по одному твоему другу.

Ковит просто качал головой, будто продолжал отрицать происходящее. Генри замолчал – слова потеряли смысл.

– Я позабочусь, чтобы это было не слишком быстро. – Он наклонился вперед. – Я знаю, как сильно ты ценишь боль.

Ковит закрыл глаза.

– Я бы предпочел попасть в МПДСС и умереть.

– Я все равно убью их. – Генри взял с буфета ручку и покрутил в руках. – Даже если ты умрешь.

Ковит долго смотрел на него, и только резкий звук его дыхания нарушал тишину комнаты. Наконец он спросил:

– Разве ты не говорил мне недавно, что тебе нравится моя мораль? Что лучше иметь занни с границами, которые нерушимы?

– О, говорил! Так гораздо лучше! – Генри выразительно кивнул. – Намного легче контролировать. Трудно держать под контролем людей, которые ни к чему не привязаны. – Он пожал плечами. – Я хочу сказать, конечно, я предпочел бы, чтобы у тебя не было никаких из этих странных правил про друзей и привязанности. Они такие неудобные, всегда мешают. Но если я не могу от них избавиться, я воспользуюсь ими.

После слов Генри чувство вины пронзило Ниту до глубины души. Ковит обвинил ее в том, что она тоже пытается контролировать его, подогнать его мораль под свои потребности. Она закрыла глаза, когда понимание нахлынуло на нее. Нита всегда знала: пытаться изменить кого-то – глупая затея. Влюблявшиеся в плохих парней и надеявшиеся исправить их были идиотами.

Никто не влюблялся в Ковита в надежде исправить. Он был слишком плохим для обычных людей и слишком хорошим для людей с рынка.

На что это похоже, если все презирают тебя за то, что ты монстр, но при этом хотят, чтобы ты перестал быть монстром? Желать, чтобы в одном ты был более безжалостен, а в другом – менее. Они хотели сделать из него существо, наиболее удобное в определенный момент времени. А это было невозможно.

Никто не идеален. Никто не является именно тем, кем ты хочешь его видеть. В каждом человеке, даже в самом близком друге, есть что-то, что тебе не нравится.

Ковит был верен.

Ковит пытал случайных людей.

Ковит делал все возможное, чтобы помочь своим друзьям.

Нита подружилась с ним из-за его хорошей стороны и ненавидела себя за то, что переживала за монстра. Но когда пришло время для настоящих чудовищных действий – заманить незнакомцев в здание, чтобы убить, или требовать, чтобы Ковит убил человека, который его воспитал, – на этом настаивала Нита, не Ковит.

Ей сдавило горло. Монстром в этой комнате был не Ковит. Монстрами являлись все остальные. Включая Ниту.

– Генри, – прошептал Ковит, неуверенно поднимаясь. Его ноги слегка дрожали, но он стоял прямо. Глаза сосредоточились, но в то же время будто остекленели, будто сошлись на чем-то вдалеке, что мог видеть только Ковит.

– Да? – Генри выглядел скучающим.

Ковит стоял в нескольких дюймах от него.

– Ты боишься меня?

Тот рассмеялся.

– Едва ли. Ты никогда не делаешь больно людям, которых знаешь. Я много лет находился в безопасности.

– Да, – согласился Ковит отстраненно. – Я никогда не делал больно людям, которых знаю.

Затем он встретил взгляд Генри, в его голосе прозвучало обещание:

– Тебе не будет больно.

Он протянул руки и одним быстрым движением свернул Генри шею.