Весь день она думала о нем, о своем разговоре с Каро и о том, как Рейф старался уладить все между ними. Он был так настроен на то, чтобы подарить ей счастье, и сделал больше, чем она могла мечтать. Ее сердце переполняла любовь. Он думал, что она спит, но она наблюдала за ним. Он раздевался с удивительной грацией, редкой для мужчин. Небрежно развязал шейный платок. Снял сюртук и жилет, стянул рубашку. Остался обнаженным до пояса. Смуглая кожа с четко прорисованными мускулами на ребрах, которые напряглись, когда он нагнулся, чтобы снять обувь и носки.

Он стянул бриджи и то, что было под ними, показав свою широкую спину, мускулистые ягодицы. Как она любит прикасаться к нему, чувствовать его крепкое тело под своей рукой! Голый, он прошел к другой стороне кровати, мужчина во цвете своей зрелости, чья мускулистая анатомия впечатляла, даже когда он не был возбужден.

Дэни смотрела на него, и ее сердце сжималось от отчаяния. Она приняла решение. Она даст ему свободу – уйдет, совершит то, что должна была сделать давно.

Кровать прогнулась под его весом, и Даниэле вдруг стало страшно, когда она поняла, что это их последняя ночь. Он, должно быть, почувствовал, что она не спит, так как придвинулся ближе и обнял ее.

– Ты не спишь?

– Я ждала тебя.

Рейфел прижался к ней и поцеловал в губы.

– Я рад.

Дэни обняла его за шею, и волна любви охватила ее. А затем и желание… Она жаждала провести эту последнюю ночь с ним, ей нужны были эти несколько часов, эти последние драгоценные воспоминания, которые она унесет с собой и сохранит на долгие годы.

Нет, сейчас она не станет думать об этом. Она решительно отогнала печальные мысли, готовые поглотить ее. Нет, сегодня, в эту прощальную ночь, они оба должны получить ни с чем не сравнимое блаженство. Рейф снова поцеловал ее глубоким, проникновенным поцелуем, пробудившим ее чувственность. Она прогнулась, прижимаясь к нему, наслаждаясь приятной жесткостью его волос на груди, касающихся ее нежной кожи.

Он приник к ее соску, и горло перехватило от удовольствия. Потом последовал еще один вздох, скорее крик отчаяния, но она подавила его. Рейф не должен знать, что творится в ее душе. Каждый раз, когда он дотрагивался до нее, когда их тела соприкасались, она ощущала, как проваливалась в бездонную бездну чувства к нему. И так как она любила его беспредельно, то хотела, чтобы он получил жизнь, какую заслуживал. Чтобы он мог обезопасить свою семью, выполнить обязательства перед матерью и родными, долг, который так много значил для него.

Был единственный способ сделать это, и завтра же она приступит к осуществлению своего плана. У них осталась одна-единственная ночь. Последние мгновения. И эта ночь должна запомниться ей на всю жизнь.

Она была податлива и послушна, прижималась к нему, изгибаясь всем телом и ощущая лихорадочную дрожь предвкушения, пока он ласкал ее груди ртом, языком, губами… Он раздвинул коленом ее ноги и приподнялся над ней, продолжая ласкать ее грудь языком, а затем с громким стоном вошел в ее святая святых.

«Рейфел… Мой дорогой… Моя любовь…» – молча кричала она.

Нет, она не сказала ни слова. Она возьмет от этой ночи все, соединится с ним в последний раз, а утром уйдет.

Обняв его за шею, Даниэла приникла к нему. Они двигались в слаженном ритме, она открывалась навстречу его ударам, зарываясь лицом в его шею, и они вместе стремились к завершению… С каждым мгновением ее наполняло все возрастающее удовольствие и печальное сознание, что это никогда не повторится.

Она закрыла глаза. Ее сердце разрывалось от печали всякий раз, когда их тела соединялись. Но она попыталась забыть обо всем и сконцентрироваться на той огромной любви, которую питала к нему.

Они достигли пика вместе. Рейф напрягся, выпуская в нее свое семя. Но увы, это не принесет плоды ни сегодня, ни завтра… Никогда. Она едва сдержала слезы отчаяния. И когда Рейф лег рядом, отвернулась, чтобы он не видел ее влажных глаз.

– А теперь спи, любимая. – Он поцеловал ее в лоб, потом лег на спину, и его голова откинулась на подушку.

Но Дэни не могла спать. Ни сегодня, ни в те ночи, какие ждут ее… Слезы текли по щекам, она слышала ровное дыхание Рейфа и старалась запомнить этот звук на те долгие годы одиночества, что лежали впереди.

День уже был в разгаре, а Рейф не видел Даниэлу с тех пор, как ушел из постели утром. Этой ночью она плохо спала, и он тревожился за нее.

И стал беспокоиться еще больше, когда получил от нее записку с просьбой встретиться с ней в три часа дня в Китайской гостиной.

Эта гостиная с ее черными с золотом мраморными колоннами, с мебелью, покрытой черным лаком и обитой золотой парчой, чаще использовалась для приема гостей и прочих торжественных случаев, что придавало ей официальный, несколько холодный вид. И то, что жена выбрала именно эту комнату, заставило Рейфа волноваться еще сильнее.

Войдя в гостиную с запиской в руке, он был крайне удивлен, увидев свою мать. Она сидела на изящной софе, обтянутой золотистой парчой, в шелковом темно-синем платье, ее седеющие волосы были тщательно уложены, и выглядела она не менее ошеломленной, чем он.

– Я получила приглашение от Даниэлы, – объяснила вдовствующая герцогиня, показывая записку. Точно такую, как та, что была у него в руке. – Она просит, чтобы я встретилась с ней в три часа.

– Я получил такое же послание.

– Ты не знаешь, что это значит?

– Не имею представления. – И по какой-то необъяснимой причине сердце забило тревогу.

– Может быть, позвонить, чтобы принесли чай? – предложила его мать, глядя в открытые двери, пока он усаживался на стул напротив нее.

Но когда Вулсон объявил о приходе герцогини, Рейфел поднялся.

– Простите, что отрываю вас от дел, – начала Даниэла, стремительно входя в комнату. – Но надеюсь, что не очень задержу вас.

– Ни в коей мере, – ответил Рейф. Вулсон затворил высокие двери, оставив их одних. Рейф вгляделся в лицо жены. Ее кожа была бледной, под глазами появились легкие круги.

– Не выпить ли нам чаю? – предложила вдовствующая герцогиня. Но Даниэла покачала головой.

– Это будет недолго. Я должна сообщить вам нечто важное и подумала, что лучше, если вы будете вдвоем.

Рейф бросил быстрый взгляд на мать. Она была сама не своя.

– Мы слушаем, – заверил он, удобнее усевшись на стуле. Взгляд Дэни сначала остановился на герцогине, затем вернулся к Рейфу.

– Я хотела, чтобы твоя матушка присутствовала при этом разговоре. Если мне не удастся убедить тебя, то она сделает это.

Что-то дрогнуло в нем. Его сердце учащенно забилось, крича об опасности, пульс отдавался в висках.

Даниэла повернулась к вдовствующей герцогине.

– Вы должны знать это, ваша светлость, я все рассказала Рейфу, но, к сожалению, слишком поздно.