Наемник присел на скамейку и развернул принесенный с собой журнал.

– Добрый день, Генрих Карлович.

– Добрый день. – Старик едва шевелил губами. – Ты совсем не изменился.

– Вы тоже.

Старик улыбнулся:

– Рад тебя видеть, Кирилл. Давно в Москве?

– Не очень.

На этот вопрос Кортес не счел нужным ответить правдиво, а его плотный загар, полученный во время недавнего отпуска, только подтверждал версию о том, что наемник проводит в столице не так уж много времени.

– Еще не на пенсии?

– Беру пример с вас, Генрих Карлович.

– Ты всегда был игроком, – старик чуть улыбнулся. – Не знаю, насколько тебе это интересно, но три месяца назад ЦРУ удвоило награду за твою голову. Американцы не оставляют надежд поймать Чуму.

– Они упорные, – зевнул Кортес. – И до сих пор свято верят в то, что осел, груженный золотом, может взять любой город.

– А разве не так? – весело прищурился Бергер. Было видно, что общение с давним сослуживцем доставляет генералу настоящее удовольствие.

– Чтобы груженный золотом осел мог взять город, его должны защищать ослы. А их легко вычислить и уничтожить до того, как враг подойдет к стенам.

– Приятно видеть, что твое мировоззрение не изменилось.

В свое время наемник был лучшим специалистом военной разведки по «деликатным» мероприятиям. Границы, службы безопасности, противодействие лучших профессионалов мира – ничто не могло остановить Кортеса, и громкое прозвище, данное ему газетчиками, подтверждало бессилие врагов империи перед неумолимым, как бубонная чума, киллером. Кортес ушел из Системы вскоре после распада страны. Ушел чисто, не оставив никого, кто мог бы навести на его след. А желающих изловить Чуму хватало до сих пор – в мире спецслужб он был легендой, – но их груженные золотом ослы понапрасну топтали землю.

Старик вздохнул и бросил взгляд на часы:

– Чем я могу тебе помочь, Кирилл?

Затягивать встречу было опасно.

– В настоящий момент я улаживаю довольно деликатную проблему, – скупо ответил Кортес, – и нуждаюсь в некоторой информации.

– Какого рода?

– Я разыскиваю одного человека, крупного специалиста в области фармакологии, предположительно получившего образование и начальный опыт во времена империи. Он неизвестен в научных кругах: то ли не был признан, то ли не успел придумать ничего серьезного. Скорее всего, он перестал заниматься научной деятельностью во время распада Союза. Я знаю, что на Систему работали сильные фармакологи, поэтому и обратился к вам.

– Лучшие, – поправил наемника старик. – На нас работали самые лучшие.

– Тем более. Мне нужно знать, кто из них ушел в то время.

Генрих Карлович задумчиво пожевал губами:

– Никогда не поверю, Кирилл, что ты начал работать на наркобизнес.

– И правильно сделаете, – твердо ответил Кортес. – Интересы тех, кого я представляю, лежат принципиально в иной плоскости. Но в мире все взаимосвязано, и один из наркокартелей стал путаться у них под ногами.

– Не стоит на вашем пути? – уточнил старик. – Вы не конкуренты?

– Совершенно верно, – подтвердил наемник. – Он просто путается под ногами. Человек, которого я разыскиваю, разработал очень мощный и опасный наркотик, и мы хотим его остановить.

– В чем причина подобного альтруизма?

– Я не хочу вам врать, Генрих Карлович, – честно сказал Кортес, – а сказать правду не могу. Но еще раз хочу уточнить, что речь идет не о конкуренции.

– Я тебе верю, – медленно произнес старик. – У тебя есть какие-нибудь зацепки?

– Возможно, сейчас этот человек выглядит вот так. – Наемник передал генералу полученную от Сантьяги фотографию. – Снимок неважного качества, но это все, что у нас есть.

– Если он работал на империю, я найду его следы, – уверенно кивнул старик. – У нас появился еще один канал связи через Интернет. Запомни адрес…

* * *

Оружейная палата

Москва, Кремль, 1 августа, среда, 14.01

Волнение практически не ощущалось. Ну, может быть, немножко, совсем чуть-чуть… Инга чувствовала, что где-то глубоко-глубоко, на самом дне мобилизованного и сосредоточенного организма, предательски подрагивала какая-то жилка, но ее слабенькое, едва заметное биение не могло нарушить предельную сконцентрированность девушки. Решение принято, все продумано до мелочей, и сомнениям нет места.

А Инга и не сомневалась. Черный парик – каре до плеч, «давно хотела посмотреть, как я буду выглядеть брюнеткой!» – скрыл рыжие волосы. Скромное летнее платье, в меру стоптанные туфельки, пластмассовые солнцезащитные очки и дешевая сумочка из кожзаменителя завершали наряд небогатой провинциальной студентки, приехавшей в столицу на каникулы. Девушка рассудила, что такой типаж не вызовет никаких подозрений у человской охраны музея. Уровень магической энергии – ноль. Инга полностью затратила ее на создание прячущихся в сумочке «спящих» артефактов, а значит, «студентка» не привлечет внимания и наблюдателей из Тайного Города. Оставалось только сделать все как надо.

Девушка купила билет и остановилась у Троицких ворот, подбирая наиболее подходящую для себя группу туристов.

«Иностранцы. Не пойдет, провинциалке они не компания».

Шумная толпа детей.

«Буду слишком заметна».

Еще одна группа.

«Чересчур много мужчин. Еще приклеится какой-нибудь донжуан саратовского разлива».

Инга отдавала себе отчет в том, насколько сильно ее новая затея отличается от рейда на пентхаус Юрбека. И дело даже не в том, что зону Кадаф контролировали лучшие маги Тайного Города, имеющие четкий приказ на уничтожение любого нарушителя – серьезная опасность только добавляла адреналин. Главное, у девушки изменился подход к подготовке операции, отношение к ней. Если при ограблении Юрбека ее буквально захлестывал азарт, переполняло жгучее желание сотворить «что-то этакое», что-то кому-то доказать, то теперь Инга хотела не просто «сделать это», но обязательно добиться результата. Не просто бросить вызов, а победить. В пентхаус девушка забралась под влиянием эмоций. В зону Кадаф ее привели холодный расчет и уверенность в собственных силах.

– Мама, мама, а Мишка у меня мороженое отнял!

«А вот и подходящая компания!»

Инга внимательно оглядела собирающихся у ворот туристов: пожилые семейные пары, четыре девчонки примерно ее возраста и целая группа женщин, обремененных выводком ребятишек десяти-двенадцати лет. В этой толпе она не будет выделяться.

«Отлично!»

Девушка небрежно поправила очки и шагнула к воротам.