невозможно. Не помогли бы в этом даже наблюдения за восходом и заходом солнца в два равноденственных дня года. Сделать это можно было только благодаря астрономическим наблюдениям. Египтяне использовали крайне простые инструменты: прямоугольную планку для измерений с делениями в локтях, к которой присоединялся отвес со шнуром, и палочку с прорезью. Через отверстие наблюдатель пытался увидеть одновременно отвес, который держал второй человек, и определенную звезду. Выполняя ритуал основания храмов, наблюдатель поворачивался в сторону Большой Медведицы, созвездия северного неба. Это был всего лишь первый этап. Затем наблюдатель должен был найти Полярную звезду, которой в эпоху Древнего царства, вероятно, была альфа Дракона. Установив ее местонахождение, египтяне с легкостью могли нарисовать на поверхности земли линию, идущую с севера на юг.

Хотя пирамиды были ориентированы на север, храмы эпохи Нового царства не были точно ориентированы по сторонам света. Каждый из них, очевидно, был направлен на звезду, с которой ассоциировалось почитавшееся в нем божество. Для этого нужно было второе действие, после которого на месте будущего храма определялось местонахождение его углов.

Однако развитие этой довольно примечательной технологии не доказывает, будто египтяне поняли, что земля круглая, или даже догадывались об этом. Не значит это и того, что они имели какие-либо представления о ее передвижениях. Жители долины Нила верили, будто земля плоская, а небо представляет собой стол, который поддерживают четыре опоры, и что звезды вращаются вокруг небесной оси.

Иероглиф, обозначенный в списке Гардинера как V 9, представляет собой очень схематичное изображение картины мира. Он представляет собой окружность, представляющую собой границы области, освещенной лучами солнца, и надежно прикрепленную к черте, ширина которой в середине немного увеличивается и которая олицетворяет землю. Этот знак нередко помещали в лапы священного сокола или стервятника, а сфинкс, символ Харахте, помещал на него свои когти.

ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ

Говоря об истории как о литературном жанре, я отметил, что особенно важные события, такие как закладка храма или торговые экспедиции и военные походы, старательно описывались, а сами тексты с рассказом о них хранились в Доме жизни. Египтяне по-своему были историками и в определенных узких рамках всегда интересовались географией и стремились лучше узнать свою собственную, а также соседние страны. Это объясняет причину, по которой в специальных учреждениях записывали важные сведения о каждом отдельном номе, а также вырезали соответствующие надписи на стенах храмов. К числу этих данных в первую очередь относилось название нома, затем наименования города, считавшегося его столицей, второго по значимости культового центра, реки или канала. Указывались пригодные для ведения сельского хозяйства земли, пеху (границы), внутри которых собирали воду, принесенную разливом Нила, и площадь поверхности. Затем приводилась информация о жрецах и жрицах, священной ладье, местных празнествах, ритуальных запретах и духе – защитнике нома. Однако об экономических факторах, приведших к процветанию такие города, как Асуан или Копт, в этих источниках ничего не говорится. Географические знания сводились к спискам названий и титулов. Когда речь шла об иноземных странах, египтяне стремились запомнить их названия и основные производимые в них продукты. Также жителей долины Нила интересовало, откуда эти народы получают воду – из природных источников, Нила или благодаря выпадению осадков. Превосходные рельефы, изображающие экспедицию в Пунт и покрывающие стены террасы храма в Дейр-эль-Бахри, а также украшающие храм Сахура и посвященные Ливии, свидетельствуют, что египтяне прекрасно знали, как выглядят и как одеваются жители этих регионов, а также были хорошо знакомы с местными флорой и фауной. Нам известно, что еще до того, как отправиться к бирюзовым рудникам, инженеры знали, что лучше начать работу до пика летней жары. В источниках, имеющихся в нашем распоряжении, ничего не говорится ни о географическом расположении других стран, ни о маршрутах, позволяющих быстрее добраться до них. Однако данные об этом, очевидно, еще начиная с эпохи Древнего царства все же были доступны тем, кто в них нуждался. Удовлетворенные тем, что они уже знают, египтяне, хотя и понимали, что мир простирается гораздо дальше тех пределов, которых они когда-либо надеялись достичь, по большому счету не стремились совершать путешествия на большие расстояния. В нашем распоряжении нет свидетельств о том, что они когда-либо добирались до слияния Белого и Синего Нила. В Саисский период общеизвестным фактом считалось то, что подъему уровня Нила способствует дождь, который выпадает над горой Пунта. Феномен разлива не могли объяснить даже греки, очень интересовавшиеся его причинами.

Однако не следует забывать, что в правление Рамсеса III мореплаватели отправились в Пунт по маршруту отличному от традиционного. Геродот пишет об экспедиции, члены которой могли отправиться в путь, движимые характерной для ученых пытливостью. Нехо, закончив ремонт канала, ведущего в Красное море, хотел знать, окружена ли Ливия (иными словами, Африка) морем со всех сторон. Он приказал своим морякам-финикийцам выйти из Баб-эль-Мандебского пролива и вернуться через Средиземное море. Путешествие продлилось три года, и однажды мореплаватели увидели восходящее солнце слева. Эту поездку нельзя сравнить с достижениями Христофора Колумба и Марко Поло. Однако в истории исследований обязательно должно найтись место для Хену и всех других моряков, «которые видели небо и видели землю».

Египтяне, занимавшиеся естествознанием, ограничивались лишь присвоением названий, хотя этот процесс и обладал очень широкомасштабным характером. Следует отметить, что слово мат использовалось для обозначения любого гранита, встречающегося в Асуане, вне зависимости от его цвета. Соответственно, цвет не может быть единственной отличительной чертой. Очевидно, словом бехен называли несколько разновидностей скальной породы, включая, помимо всего прочего, черный сланец из Вади-Хаммамата. Использование слова нехет (сикомор) в качестве родового наименования в таких выражениях, как «фига нехет» и «благовоние нехет», свидетельствует о попытке отнести к одной категории совершенно разные деревья. Египетские художники умели изображать как местных, так и иноземных животных, при этом тщательно передавая их характерные черты, что вызывало восхищение естествоведов, хотя, как доказал Каймер, их наблюдательность в некоторых отношениях была довольно ограниченна. Суть дела в том, что, когда художники, украшавшие гробницы, изображали сцены, связанные со скотоводством, охотой и стрельбой, они извлекали из моделей то, что другие мастера наблюдали в реальной жизни, и не всегда совершенно точно эти модели копировали.

Египетские врачи славились во всем Древнем мире. В Мемфисе занимались медициной уже в глубокой древности. В надписи, к сожалению находящейся в очень плохой степени сохранности, говорится, что, когда архитектор пирамиды Неферкара пал жертвой жары, царь, присутствовавший тогда на стройке, приказал вызвать докторов и привезти медицинские тексты. Как правило, врачами были жрецы Сехмет, богини эпидемий. Одного из докторов Сахура звали Живущим для Сехмет. В гораздо более поздний период