Отличный план, ничего не скажешь. Пока его преследователь или преследователи будут ломать голову над тем, как им поступить, Сарус с небольшой партией оставшихся пленников во главе с Марленусом и двадцатью четырьмя женщинами-рабынями, включая Вьерну, Кару, Гренну и Тину, имел возможность гораздо быстрее продолжать свой путь к берегам блистательной Тассы, навстречу «Рьоде» и «Терсефоре».

После захвата в лагере опоенных наркотиками разбойниц я больше не вел охоту на тиросцев и оставшихся с ними женщин-пантер. Воины Саруса сопровождали колонну пленных мужчин, а разбойницы Хуры следили за караваном невольниц. Я позволил им добраться до берега реки живыми и невредимыми.

До меня донеслись радостные крики появляющихся из леса девушек Хуры. В коротких шкурах лесных пантер они быстро высыпали на берег и — насколько хватало сил — поспешили к воде.

Вслед за ними из леса показался караван невольниц во главе с Широй, на спине которой даже отсюда виднелись широкие кроваво-красные полосы; следом плелись Кара, Тина, Гренна и целая вереница разбойниц Вьерны.

Примечательно, что ни одну из двадцати четырех девушек в лесу не оставили. Меня это, конечно, не удивило. Рабыни довольно высоко ценятся горианами за их красоту, умение и то, что от них можно получить. Горианин никогда не откажется от такого трофея. Он будет его беречь.

Невольниц на берег вывела Мира. Я догадался, что она все еще занимает высокое положение в банде Хуры. Значит, ее роль в отравлении в лагере женщин-пантер не сумели оценить по достоинству. Мне припомнилось, как она принесла мне клятву подчинения. Она принадлежала мне, но уж с очень явным нетерпением она подталкивала доверенных ей невольниц к воде. Я усмехнулся. Мира, конечно, захочет ускользнуть от меня. Ей это не удастся.

— К воде! — приказал Сарус мужской половине пленных.

Марленус расправил плечи и с гордо поднятой головой повел своих скованных единой цепью охотников мимо громадных валунов к песчаной отмели. Еще в начале пути с них сняли ножные кандалы, чтобы заставить двигаться быстрее. Цепи же, соединяющие охотников в единый караван, защелкивались у них на ошейниках на замок, что позволяло быстро манипулировать невольниками и в случае необходимости разбить их на группы, чтобы оставить в лесу прикованными к деревьям. Только у Марленуса цепи и ошейник были несъемными, закованными намертво. Великий убар являлся главным трофеем, и в лесу его не оставили бы ни при каких условиях.

В течение двух дней, последовавших за отравлением наркотиками и захватом женщин-пантер, я не выпустил по тиросцам и разбойницам Хуры ни одной стрелы. Мне хотелось, чтобы они снова воспряли духом и поверили в свои силы. Они не знали численности преследовавшего их противника, не знали даже, кто именно их преследует. Здесь имелись широчайшие возможности для предположений. Возможно, их преследует группа рабовладельцев. Основания для подобной мысли, несомненно, были: за все это время не погибла ни одна женщина, жертвами становились только мужчины. А женщины небольшими группами по два-три человека незаметно исчезали, очевидно становясь добычей ловких охотников на людей.

Да, подобный вариант, видимо, представляется тиросцам наиболее вероятным.

Мира, конечно, располагала более достоверными сведениями, но сообщить их, не раскрыв собственной роли в отравлении разбойниц Хуры, не могла. В ее молчании сомневаться не приходилось: она слишком хотела остаться в живых. Но, кстати, даже Мира не знала численности преследующего тиросцев отряда. Она, несомненно, должна предполагать, что я действую при поддержке целой банды — и возможно, довольно большой — лесных разбойниц.

Я усмехнулся. Никем не замеченный, я продолжал наблюдать за своим противником, сидя в густом переплетении ветвей кустарника.

На сверкающей глади Тассы не было ни малейшего намека на приближающийся парус. Горизонт оставался пустым. По небу плыли быстрые легкие облака. До меня доносились беззаботные крики морских птиц: над водой кружили белокрылые чайки, а по берегу в поисках морских улиток степенно расхаживали маленькие толстоногие тибиты. В воздухе чувствовался запах соли и водорослей.

Тисса была, как всегда, прекрасна.

Сарус и его воины под неустанным давлением с моей стороны двигались по лесу значительно быстрее, чем от них можно было того ожидать. Поэтому, очевидно, они явились на встречу с «Рьодой» и «Терсефорой» задолго до назначенного срока.

В течение последних двух дней не подвергавшиеся нападениям, Сарус и его люди, несомненно, решили, что терроризировавшие их «рабовладельцы» наконец удовольствовались доставшейся им добычей и прекратили преследование. Ну что ж, они действительно «заработали» в этом рейде неплохо. Самому же Сарусу не было никакого дела до тех восьмидесяти с лишним разбойниц, которых — по своей, заметьте, глупости — потеряли его прекрасные, но столь незадачливые союзницы. Он-то со своими людьми и Марленусом из Ара благополучно ушел от преследования.

Хура, безусловно, тоже не чувствовала себя безутешной. Ее заботило больше всего, как бы самой не попасть в руки охотников за людьми и не стать для них предметом для развлечений.

Сарус и Хура благополучно добрались до берега моря. Это сейчас самое главное. Даже если «рабовладельцы», не дававшие им до сих пор покоя, вознамерятся преследовать их и дальше, они бросят всех оставшихся пленников-мужчин. Такой подарок сможет удовлетворить любого охотника за людьми. Сарус все рассчитал прекрасно. За исключением одной маленькой детали. Я не был простым охотником за людьми. Я окинул взглядом берег. Мои враги и их пленники застыли у самой кромки воды. В набегающих волнах Тассы Сарус и Хура чувствовали себя в безопасности. Я усмехнулся.

Марленус вместе с Риммом, Арном и остальными пленниками стояли по колено в воде. Их взгляды были устремлены в даль моря. Я видел напряженно сжатые кулаки великого убара. На щеках у него перекатывались желваки. Он безотрывно смотрел в том направлении, где находился Тирос.

По команде Миры все двадцать четыре невольницы опустились на колени у самой кромки воды и застыли в позе рабынь для наслаждений. Лица их также были обращены в сторону Тироса.

Сами тиросцы вели себя как дети. Они словно не верили тому, что происходит, и, оглашая берег радостными криками, подбрасывали в воздух шлемы и окатывали друг друга водой. Лес остался далеко позади. Здесь, у воды, они чувствовали себя в безопасности.

Стоя в отбрасываемой ветвями деревьев густой тени, я наблюдал за ними и молча усмехался.

В течение второй половины дня я следил за тем, как невольницы, скованные попарно, под присмотром тиросцев и женщин-пантер собирают в лесу хворост и сносят его в одно место на берегу, расположенное ярдах в двадцати над полосой прибоя, строя таким образом огромный маяк.

Да, именно свет этого маяка станет сигналом для кораблей.

Я обратил внимание, что Кара и Тина были скованы цепями вместе, создавая одну пару рабынь. Во второй паре работали Гренна и Шира. За ними наблюдали двое тиросцев. Шира, несомненно, рассматривалась охранниками как особо дерзкая рабыня, поэтому за ней наблюдали не женщины-пантеры, а мужчины. За парой невольниц, возглавляемых Вьерной, тоже следили двое воинов. Я заметил, что колокольчики у нее с ноги сняты. Меня порадовало, как подобраны три пары рабынь; это полностью соответствовало моим замыслам.