После этого воины добра покинули отвратительный замок, но маги решили окончательно разрушить люциферианскую твердыню. Молнии посыпались на здание и начался страшный пожар, земля колебалась, стены рушились под действием магических формул и посреди пламени скоро остались груды черного мусора.

Горячо поблагодарив рыцарей за оказанную помощь, Супрамати и Дахир увезли все еще бесчувственную Ольгу на самолете во дворец, где очистили и привели в чувство молодую женщину, не помнившую ничего из случившегося с нею после обморока.

Описанный случай произвел на Ольгу глубокое впечатление. По просьбе ее Супрамати объяснил отчасти происшедшее и сообщил о смерти Хирама, не вдаваясь однако в подробности. Ольга живо заинтересовалась оккультным миром и упросила мужа поучать ее, на что тот охотно согласился.

С жаром принялась она за ученье, и по мере того как для нее разъяснялось множество вещей, существования которых она даже не подозревала, Ольга яснее понимала, как тяжело магу соприкосновение с порочным и суетным миром, в котором он жил. Да и сама она становилась с каждым днем восприимчивее к внешним впечатлениям, ощущала тяжелую атмосферу окружавших ее людей, ссоры, интриги, притязания, на которые наталкивалась, и общество опротивело ей. Иногда у нее являлось непреодолимое желание бежать от этого людского стада и укрыться куда-нибудь, где царят мир, тишина и гармония.

Однажды, когда желание это охватило ее сильнее обыкновенного, она стала умолять мужа покинуть Царьград и уехать в индийский дворец, однажды показанный ей, чтобы там отдохнуть в тихой гармонии, составляющей истинное счастье.

Супрамати нежно привлек ее к себе, и в глазах его засветились любовь и грусть; давно уже не волновавшая душу мага тревога проснулась с некоторых пор, как он яснее замечал перемену, происшедшую в молодой жене.

Она еще похорошела и выражение ее одухотворилось, но она была так прозрачна, хрупка и воздушна, что можно было считать наверно недолговечным этот чарующий цветок людской. Да, могучий, исходивший из мага огонь сжигал нежный молодой организм.

Облако грусти омрачило ясный взор Супрамати; но, поборов тотчас же это тягостное волнение, он поцеловал ее и дружески сказал:

– Да, дорогая моя, мы начнем новую жизнь, но только не такую, о какой мечтаешь ты. Наступило время выяснить тебе готовящееся будущее, приближающиеся несчастия и дать понять, что не время теперь отдыхать в созерцательном покое, а что пришел час для работы, великой и трудной работы, к которой я хотел бы привлечь тебя.

Яркая краска покрыла прозрачное личико Ольги.

– Привлечь меня к твоей работе? Разве я достойна и способна для такой чести? – воскликнула она, и восторженная радость сверкнула в ее глазах.

– Каждый из нас будет работать по мере сил, чтобы пробудить людей, погрязших в пороках и нечестии, напомнить им о Боге и попираемых ими законах Его. Скоро настанет страшное время, когда самодовольство человеческое будет сломлено, когда слепцы эти поймут, насколько они ничтожны и бессильны, и содрогнутся под громом гнева Божия.

– Ты полагаешь, что разразятся бедствия, которые предсказывал отец Филарет? – спросила Ольга, бледнея.

– Человечество само вызывает бедствия и катастрофы, пренебрегая всеми законами божественными и человеческими. Попираемые стихии обрушатся на землю и на этих пигмеев, которые дерзнули вызвать эти страшные силы. Земля разверзнется и поглотит горделивых, ураган опустошит поверхность земли, огонь небесный пожжет памятники и имущество тщеславных преступников, а вода затопит все, что устоит до того времени; в ее мстительных волнах погибнут народы, возмутившиеся против своего Создателя, и не поддержат их больше чистые, благотворные силы, управляющие рассвирепевшими стихиями…

Голос Супрамати все возвышался, пристальный и вдохновенный взор его проникал, казалось, в будущее и видел уже страшные катастрофы, о которых он только что говорил.

Ольга дрожала в испуге и не спускала с него глаз, не будучи в силах произнести ни слова. Минуту спустя, маг как бы очнулся от своего видения, взгляд его остановился на молодой жене и, заметив в лице ее томительный ужас, он стремительно нагнулся к ней и ласково сказал:

– Не бойся, дорогая. Нас поддержат и спасут вера и молитва; но земля – не что иное, как покинутая крепость, лишенная духовных и физических сил, которые могли бы защитить ее против надвигающегося хаоса и вторжения духов зла. Итак, следует попытаться собрать остатки гарнизона земли, чтобы защитить, а, может быть, и спасти ее. Сурово наказанная, она, может статься, образумится; а человек, дерзавший отрицать Бога, поклонявшийся своим порокам и чтивший одну материю, запросит пощады…

– Так я должна буду помогать тебе пробуждать человеческую совесть? – тихим голосом спросила Ольга.

– Именно так. Я предполагаю читать лекции и потом открою тайную школу адептов, куда буду принимать людей, расположенных к делу, и посвящу их сообразно с их силами, чтобы подготовить для действия в предстоящее тяжелое время. Ты же будешь принимать у себя женщин, способных тебя понять, будешь говорить им о высшей добродетели, а позднее можешь также проповедовать исправление и раскаяние, хотя бы, например, между амазонками.

Уже успокоенная и сияющая, Ольга бросилась на шею мужа и едва не задушила его.

– Боже, как ты добр и как я благодарна тебе, Супрамати. Я вижу, что миссия эта будет столько же интересна, как и полезна. Но ведь ты дашь мне подробные наставления, не правда ли?

– О, конечно, я дам тебе все необходимые наставления.

Он достал из ящика несколько печатных листов и передал ей.

– Это текст первых речей, которые ты должна будешь говорить; изучи их хорошенько, особенно оттенки голоса. Когда ты будешь декламировать их мне, я дам тебе особые указания; потому что голос – великий пособник, могущий гипнотизировать людей и подчинять себе аудиторию.

Дав еще некоторые объяснения Ольге, которая горела жаждой деятельности, Супрамати оставил ее учить одну из речей, а сам ушел в рабочий кабинет.

Грустный и озабоченный, углубился он в свои мучительные думы. Приближалось время начать общественную миссию, возложенную высшими магами, но она тяготила его. Будучи ученым отшельником, магом, он испытывал глубокое отвращение при необходимости выйти из своей замкнутой жизни и выступить на арене перед невежественной, глупой, глумливой и неверующей публикой. До сих пор он работал только для себя самого, совершенствовал собственное «я», изучал высшую науку для того, чтобы явить собой могущественную силу. В тишине и уединении своего волшебного дворца он учился повелевать стихиями, Управлять силами природы; теперь же ему предстояло научиться управлять толпами и подчинить их себе. Созерцая грозные силы природы и учась бороться с нею, ум его изощрился, а душа приобрела силу и гибкость стали. Предстоявшая же теперь борьба казалась ему унизительной и смешной. Он, маг, посвященный, должен нисходить до грубых неучей, стараться доказывать им факты, ясные, как Божий день, разъяснять законы, которые они не способны постичь, и в результате он все-таки останется в глазах нелепой и злобной толпы обманщиком, чем-то вроде шута горохового, который пробовал злоупотребить их доверием. Над ним будут издеваться и обольют его той грязной ненавистью, которую испытывает низший ко всему, что выше его.