– Можем, дойдем до музея Метрополитен? – предложила Ким, когда мы вошли в парк и зашагали по тенистой аллее. – Ты там еще не была?

– Нет.

– Хорошо.

Разговор стих. Никто не хотел первым упоминать о том, что случилось два дня назад.

Джон Толбой, признавшийся в убийстве Кейт и Дона, находился под арестом. Минувшие два дня я провела, регулярно закидываясь обезболивающим и прикладывая лед к синякам на горле. Кровоподтеки впечатляли, так что на улицу я выползла в водолазке. Что ж, во всяком случае появился предлог прошвырнуться по магазинам. Куплю себе что-нибудь в нью-йоркском стиле – черный свитер с высоким горлом, который подойдет к моим кожаным штанам. Главное – чтобы никто не увидел мою шею в примерочной, а не то такой крик подымется.

Я непроизвольно коснулась шеи и поморщилась. Синяки саднили. Ким заметила мой жест.

– Болит?

– Терпимо. Просто придется походить с эффектными синяками. Пожалуй, даже забавно – можно всем говорить, что я надумала сменить пол, и синяки – следствие операции по пересадке адамова яблока.

Ким невесело улыбнулась.

– Все еще в голове не укладывается. Я тогда замешкалась… Даже когда поняла, что происходит. Никак не могла поверить. – Она взглянула на меня. – Он наверняка скажет, что Барбара ничего не знала об убийствах. Возьмет всю вину на себя.

– Шутишь? Я ввязалась в эту историю только для того, чтобы заманить Барбару в ловушку! Чем же он объяснит свои поступки?

– Кстати, а ты сама не хочешь мне рассказать все?

До сих пор у нас с Ким не было возможности поговорить.

– Ну да… Я не сомневалась, что убийца – Барбара. Чем больше размышляла, тем более вероятным казался мотив. Финансовая выгода от скандала просчитывалась легко. Правда, и Кэрол тоже значилась в списке подозреваемых – Кейт ведь собиралась уйти из галереи, сманив за собой немалую часть клиентов. Вся проблема была в тех граффити. Как они связаны со смертью Кейт? Я не верила, что Кэрол способна изуродовать собственную галерею. Так что версия о виновности Барбары представлялась куда обоснованней. Именно она потребовала вызвать полицию – чтобы история с испорченными картинами получила огласку. А уж после того, как варварский акт связали со смертью сотрудницы галереи, происшедшее стало новостью номер один. До сих пор картины Барбары продавались ни шатко ни валко, а сейчас начался настоящий бум. Окончательно же меня убедил разговор с Сюзанной. Она выяснила, что двадцать лет назад, когда Барбара только-только начинала свою карьеру, кто-то проник в ее студию и изрезал картины. Историю замяли, потому что подозрение пало на жену галерейщика, которого Барбара увела из семьи. Тем не менее картины отреставрировали и продали все до единой, да еще подняв цену. Это был ловкий ход.

– Боже, как хитро. Особенно то, что история не получила широкой огласки.

– А что мужику оставалось делать? Он же думал, что это дело рук его жены.

– И вы с Сюзанной решили, что и в этот раз постаралась Барбара.

– В общем, да. Но доказательств у нас не было. Поэтому мы составили план, как заманить ее в ловушку. Сюзанна шепнула Барбаре, что слышала от меня о задумке Кейт основать вместе со Стэнли новую галерею. Дескать, Кейт сама мне об этом рассказала и даже назвала имя третьего учредителя; кроме того, она якобы уговаривала меня перейти к ней. И теперь я размышляю, не обратиться ли мне в полицию. Я лишь догадывалась, что Барбара и есть тот загадочный учредитель, но попытаться стоило. Мы ведь ничего не теряли. По реакции Барбары Сюзанна поняла, что мы попали в точку. Поэтому она перешла к следующему пункту нашего плана: сказала, что мои слова могут оказаться пьяной болтовней. Я, мол, так напилась, что отправилась передохнуть в комнате Дона.

– Вполне в твоем духе.

– Ну, чем больше ложь походит на правду, тем лучше. Да и Сюзанна прекрасно справилась со своей ролью. Барбара ей поверила. Мы рассчитывали, что Барбара отправится за мной в подвал и попытается меня задушить. Сюзанна незаметно присматривала за ней, чтобы пойти следом, когда та двинется вниз, и таким образом стать свидетелем. Барбара поговорила с Джоном, но Сюзанна не придала этому значения. Мы настолько убедили себя, что это Барбара… А тут еще эта суета с фотографированием. Словом, когда я спустилась в подвал, Джон меня уже ждал… – Я посмотрела на Ким. – Даже увидев его, я никак не могла поверить. Мы все недооценили Джона.

– Это она все придумала, – с горечью сказала Ким. – Мне удалось вытянуть из него правду. Мы тогда вышли во дворик и поговорили. Кэрол отправила в подвал Кевина, приглядывать за ним до приезда полиции, но они с Лексом остались в комнате… – Она бросила на меня страдальческий взгляд. – Я подумала, что один бог ведает, когда мы сможем поговорить наедине… Он сказал, что в последние годы спрос на картины Барбары резко пошел на убыль. И ей в голову пришла идея изуродовать свою выставку в рекламных целях. Но для этого требовались ключи от галереи и сигнализации. Барбара знала, что Кейт хочет уйти из «Бергман Ла Туш», поэтому начала исподволь расспрашивать ее. И Кейт рассказала о своих планах основать новую галерею и предложила Барбаре перейти к ней.

– Она всем предлагала, – сухо заметила я. – Если картины Барбары не продавались, то новой галерее от нее большого проку не было.

– У Барбары обширные связи, – возразила Ким. – Она могла оказаться очень полезной.

Я кивнула. Мы шли мимо озера, отражения в воде расплывались, словно в старом зеркале, помутневшем от времени. Над водой тускло-зеленого оттенка окислившейся меди колыхалась пестрая листва.

– Значит, они водили Кейт за нос.

– Барбара сказала, что согласна стать учредителем.

– Но у нее не было таких денег.

– Барбара уверила Кейт, что ей удалось удачно вложить деньги. Отец сказал, что ситуация довольно быстро вышла из-под контроля. Вот они с Барбарой обсуждают, как устроить в галерее погром, а в следующее мгновение на сцене появляется Кейт, и Барбара самозабвенно врет о своих капиталах. Деньги в обмен на ключи.

Я кивнула:

– А потом все еще больше запуталось, потому что Дон торчал в галерее допоздна и видел, как Барбара уродовала собственные картины.

– Отец сказал, что у него не хватило духу уродовать картины. Бедный. – Ким криво улыбнулась. – А Барбара наверняка получила извращенное удовольствие.

– Ты прочла записку Дона?

Ким кивнула. Красная стрелка, которую я отодрала от картины Дона, оказалась его страховкой. Дожидаясь Джона Толбоя с деньгами за молчание, Дон состряпал записку, замазал оборотную сторону листка алой краской и прилепил к своей последней работе. В этом весь Дон – выбрать самый окольный путь, словно насмехаясь над собственными мерами предосторожности. Полиция записку не нашла, хотя тщательно обыскала подвал. Копам даже в голову не пришло отрывать что-нибудь от картин. Записка оставалась бы там неизвестно сколько времени, если бы я не вспомнила, что именно эту картину видела перед тем, как обнаружить тело – лишь она одна была повернута лицом к комнате…