Абдурахман так и не понял, что произошло. Правая рука Спыхальского сжала ему горло, как клещами. Он метался недолго и вскоре затих.

– Один готов! – коротко оповестил Спыхальский и, вытирая руку о штаны, с отвращением сплюнул.

Тем временем Роман разбудил всех невольников:

– Тихо, братцы! Вытаскивайте цепь. Сейчас закончится наша неволя!

Невольники быстро вытащили из кандалов толстую длинную цепь, которая держала их возле весел на привязи. Освобождаясь от нее, люди тут же вскакивали со скамей, натыкались в темноте друг на друга, гремели кандалами.

– Да тише вы, черти! – прикрикнул приглушенно Арсен. – Стража услышит!..

Невольники застыли на своих местах. Спыхальский тем временем нашел в карманах Абдурахмана кресало и трут, высек огонь, зажег светильник. Тускло-желтый свет обозначил в темноте напряженные, окаменевшие лица гребцов.

Арсен выступил вперед:

– Братья! Настал час, когда мы сможем освободиться! Берег – рукой подать! Доберемся вплавь… Осталось одно – снять часовых на верхней палубе. Если удастся это без шума, мы спасены! На берегу собьем кандалы – и кто куда! Там уже каждый – хозяин своей судьбы… А сейчас – чтобы тихо!.. Мы с друзьями снимем часовых. Нам нужен еще один крепкий парень в помощь. Кто желает?

– Я, брат Звенигора, – послышался голос скормы, и в тусклом свете медленно поднялась высоченная фигура.

– Кто ты, человече? Откуда меня знаешь? – удивленно спросил Арсен.

– Грива я. Помнишь семибашенный замок в Стамбуле?

Ну, как такое не помнить! Арсен обрадовался, что с ними будет еще один дюжий и храбрый казак, на которого в тяжелую минуту можно положиться. В семибашенном замке, когда турки и потурнаки вербовали среди невольников наймитов-изменников для помощи турецкому войску в его походе на Украину, Грива дал гневную и резкую отповедь отступнику Свириду Многогрешному. Такой в беде не подведет! Да и силушки ему не занимать!

– Иди сюда, брат! Почему же ты не отозвался раньше?

– Не хотел тебя выдать проклятому Абдурахману неосторожным словом. Да и сидел далеко, не с руки было, – прогудел Грива, придерживая кандалы и пригибаясь, ибо головой доставал до потолка.

Совещались недолго. Возбужденные невольники столпились у лестниц, ожидая сигнала.

Звенигора, Спыхальский, Воинов и Грива, крепко натянув кандалы, чтобы не звенели, тихо поднялись по ступеням на верхнюю палубу. Было темно хоть глаз коли. Ветер свистел в снастях и сыпал в лицо колючими дождевыми каплями. Справа грозно шумело море, слева – едва вырисовывались неясные очертания высокого берега.

Постояли немного, давая глазам привыкнуть к темноте. Вскоре Арсен с Гривой заметили на носу темную фигуру часового и стали медленно подкрадываться к нему.

Спыхальский и Роман направились на корму.

Часовой дремал и не слышал, как к нему приблизились двое. Высоко занес кулачище Грива, что есть силы ударил турка по голове, тот тяжело осел на палубу.

Арсен быстро снял с него ятаган, саблю, выхватил из-за пояса пистолет. Потом, стянув одежду и завязав ее в тугой узел, беглецы сбросили янычара в воду. Теперь осталось дождаться Романа и Спыхальского. Где же они?

Но вот из-за палубной надстройки вынырнули две тени. Спыхальский тяжело дышал. Узнав своих, вытянул вперед шею и по-заговорщически, как великую тайну, сообщил:

– Еще один!

Все поняли, что имел в виду поляк. Арсен молча пожал ему руку выше локтя. Сказал:

– Теперь – добираться до берега! Зовите людей! Да без шума. Не разбудить бы кого!

Роман метнулся на нижнюю палубу… Вскоре один за другим оттуда начали подниматься невольники. Быстро спускались по якорной цепи в воду и исчезали в непроглядной тьме.

Арсен с Романом и Спыхальский сошли с корабля последними. Холодная соленая вода как огнем обожгла Арсену спину. Кандалы на ногах тянули вниз. «Не все доплывут! Кто плохо плавает, потонет!» – мелькнула мысль. Но он ее сразу же отогнал, – надо было позаботиться о себе, чтобы самому удержаться на поверхности и доплыть до берега. Каждый взмах руки причинял нестерпимую боль. К тому же соленая вода разъедала раны, хоть криком кричи… Но Арсен только сильнее сжимал зубы и широко загребал обеими руками.

Наконец почувствовал, как кандалы коснулись дна. Проплыл еще немного и вздохнул облегченно. Под ногами – галька и зернистый песок.

Выбрался на крутой обрывистый берег и упал в изнеможении. Несколько минут лежал переводя дух.

Когда беглецы немного отдохнули и разобрались по трое, как сидели на скамьях, оказалось, что шестерых нет.

– Ждать больше нельзя, – решил Арсен. – Если утонули, то помочь уже не сможем. А если где дальше вышли на берег и сами избрали путь, то пожелаем им удачи во всем!.. Да и мы, друзья, должны сейчас расстаться. Идти по чужой земле всем скопом опасно. Судя по всему, мы находимся в Болгарии, так как до Турции по времени не могли доплыть. Теперь каждый пускай сам выбирает себе удобный для него путь! По одному, по двое, по трое разойдемся в разных направлениях, а там – ищи ветра в поле! Правильно я говорю?

– Да, да, правильно!.. – согласились все и, не теряя времени, начали небольшими группами разбредаться по побережью.

С Арсеном пошли Роман, Спыхальский и Грива. Мокрые, замерзшие, взобрались они на поросший густым кустарником холм и быстро, насколько позволяли кандалы, начали удаляться от моря. Его глухой тяжелый шум постепенно уменьшался, стихал и вскоре совсем пропал…

Светало. Из-за низкого небосвода поднимался пасмурный осенний день. Беглецы камнями сбили с ног кандалы, отжали мокрую одежду. Арсен надел кафтан и шаровары убитого часового, за пояс заткнул ятаган и пистолет, который, к сожалению, не мог стрелять, так как порох подмок, сбоку прицепил саблю. Ятаган был такой острый, что Спыхальский побрил им Арсену голову, подровнял бороду и усы, и казак стал походить на настоящего турка. Несмотря на жгучую боль, – раны на спине были разъедены солью и кровоточили, – Арсен не разрешил ни себе, ни друзьям долго отдыхать.

– Вставайте, шайтановы дети! – весело подморгнул товарищам. – Вперед! Вперед! Наше спасение – длинные ноги!

В первом же небольшом селении, примостившемся в глубокой балке между пологими склонами гор, они убедились, что действительно попали в Болгарию.

Чтобы не вызывать подозрения у любопытных балканджиев[115] своим одеянием и видом, Роман, Спыхальский и Грива выдавали себя за невольников, а Арсен – за янычара, который их конвоирует. Невольники, понурив головы, медленно плелись по раскисшей дороге, и, казалось, им все было безразлично. Опущенные плечи, безвольно повисшие руки, грязные заросшие лица, лохмотья, едва прикрывавшие изможденные тела, – все вызывало у добросердечных балканджиев сочувствие, и они выносили горемыкам хлеб, кислое молоко, овечий сыр и сушеный виноград.