Катон забрал у него свиток и, твердо стоя на возвышении, обратился к офицерству:

– Таковы вверенные мне полномочия, подтверждаемые еще и наличием императорского штандарта. Таким образом, я назначаюсь временным начальником преторианской гвардии. А вы все поступаете в мое подчинение.

– Где Бурр? – послышалось откуда-то из середины вестибулума.

– Да! – присоединился еще кто-то. – Где наш преторий? Почему он не здесь?

– Тихо! – сурово глядя в зал, крикнул Катон. – В условиях чрезвычайных обстоятельств Бурр занят охраной императорской особы.

– Что за обстоятельства и откуда эта чрезвычайность? – возгласил трибун Тертиллий, командир Третьей когорты. – Что здесь происходит? Последнее, что я слышал, – это что ты в розыске за убийство!

Взвился гвалт гневливых голосов; ряд офицеров наперебой что-то спрашивал. Все это свирепым криком пресек Катон:

– Я сказал, тишина! Всем молчать и слушать!

Голоса сникли, и он продолжил:

– Обсуждать приказания императора нет времени. Да и не в вашем чине это делать. Достаточно сказать, что я являюсь его полностью доверенным лицом, а значит, все вы будете выполнять мои приказы, вплоть до извещения об их отмене. Как я уже сказал, обстоятельства чрезвычайные: Рим пытается взять в свои руки стая заговорщиков; в их планах отрешить императора от власти и заменить его Британником, которому отводится роль послушной куклы в руках изменников. А потому преторианцы встанут на защиту императорского дворца и сената, а еще городских ворот и берегов Тибра. Помимо этого, вам надлежит окружить изменников, схватить их и стеречь до той поры, пока император не решит их участь. – Он сделал паузу. – Вам следует знать и то, что среди заговорщиков значатся также некоторые офицеры из числа преторианцев. С ними обойдутся так же, как и с остальными изменниками. Но нужно быть с ними начеку. А потому все вы будете беспрекословно и незамедлительно выполнять мои, и только мои, приказы. Это ясно?

Снова поднял руку Тертиллий.

– Катон, я, безусловно, говорю от лица многих из здесь присутствующих. И вот мой к тебе вопрос: а почему в пергаменте не указано именно твое имя? Вдруг ты перехватил его у какого-то другого посланника, отнял и присвоил себе? Насколько мне известно, ты и сам был чуть ли не из тех самых заговорщиков, что умышляли против императора.

Катон указал на Неронов штандарт.

– Вот тому свидетельство! Потому здесь и имагинифер Рутилий. Кое-кто из вас, безусловно, его знает, равно как и то, что он пользуется у Бурра и Нерона заслуженным доверием. К тому же я не единственный офицер, что был послан сюда поднять тревогу. – Он указал на кровь, запекшуюся у него на лице и на нагруднике. – Если б сюда не прорвался я, это сделал бы мой товарищ, который в таком случае и принял бы командование.

Тертиллий покачал головой.

– Все равно это меня не убеждает. Я не готов дать веры твоим словам. Для того чтобы я хотя бы шевельнул пальцем, мне нужно подтверждение из дворца.

Кое-кто согласно закивал, на что Катон уставил в трибуна палец:

– Как я уже сказал, это расценивается как измена. А кроме того…

До слуха находящихся в вестибулуме донесся перестук калиг. Префект едва успел мстительно поджать губы, как в двери влетел Макрон со своими людьми. По приказу центуриона солдаты Второй когорты, держа на отлете копья, обстали стены вестибулума; из собравшихся никто и вякнуть не успел.

– Думаю, это отвечает на любой вопрос о моих полномочиях, – произнес с нажимом Катон. – Если Тертиллий или еще кто-то желает выказать мне неповиновение, пусть лучше сразу назовет себя.

Трибун не ответил, а лишь повел из стороны в сторону головой.

– Прекрасно, – кивнул Катон. – Будем считать, что вопросов больше нет. Сейчас я обращусь к солдатам, а после этого вы все немедленно получите приказы. Разойтись! – скомандовал он, пресекая любые дальнейшие пререкания.

* * *

На тот момент, как Катон взбежал на смотровую площадку возле плаца, церемония шла без нарушений. За его спиной собрались остальные старшие офицеры, в то время как участвовавшие в собрании центурионы заняли место справа от своих подразделений. Макрон со своими людьми расположился позади помоста на случай, чтобы кто-нибудь из офицеров по измене не вздумал, паче чаяния, чего-нибудь выкинуть. На обширном плацу стояла тишина; лишь слегка трепетали штандарты когорт да солнечные блики отстреливали от надраенных шлемов. Всего вкруг парадного кольца расположилось примерно шесть тысяч человек. Под гнетом предстоящей задачи Катон ощущал себя эдаким Атлантом, держащим на своих плечах бремя всего мира. Один неверный шаг, и все может с грохотом рухнуть. Мальчишкой ему доводилось читать о речах великих государственных мужей перед сенатом и народом Рима; о военачальниках, словом своим сподвигавших рати на бой. При этом он и не помышлял, что когда-нибудь и ему самому придется последовать этой традиции. Что и говорить, в преддверии этого момента он стоял не чуя под собою ног, и оторопь от вида стольких лиц сковывала тело словно льдом.

Сделав глубокий, до глубины нутра вдох, он отнял от перильца правую руку и поднял ее в приветствии, огласив с максимальной зычностью плац:

– Братья мои и товарищи, преторианские гвардейцы! Я Квинт Лициний Катон, трибун Второй когорты и префект ауксилариев!

Стоило ему назвать свое имя, как воинские ряды шевельнулись с глухим, как будто бы угрожающим рокотом. Катон поспешил продолжить:

– Кто-то из вас служил со мной, когда мы были легионерами. Многие вместе со мной воевали в Испании, где Вторая когорта приняла на себя всю тяжесть натиска повстанцев. Она не согнулась, устояла, и эта храбрость была отмечена императором Нероном. Другие из вас помнят, что за боевые заслуги в Британии император Клавдий наградил меня серебряным копьем. К чему я это, братья? А к тому, что я не нуждаюсь в ручательстве за свою верность Риму, римскому народу и его императору. Я доказал ее, сражаясь плечом к плечу со своими товарищами и проливая с ними свою кровь. Рим – мой хозяин, и Риму я присягаю своей верностью и самою жизнью. Как и подобает каждому солдату. Каждому римлянину. До последнего вздоха. Но вот что я вам скажу. В нашей империи пытаются посеять смуту изменники. Они здесь, прямо в нашей столице. Те, кто предает наш священный Рим и императора, избранного для нас богами.

Ухватившись за перильце помоста, он подался вперед и с пылом возгласил:

– Братья, истинно говорю вам: эти изменники сейчас среди нас! В эту самую минуту они замышляют отнять у нас императора. Их замысел в том, чтобы заменить его узурпатором, которого они будут дергать за ниточки, словно куклу. В их злых мыслях – передать власть кучке продажных сановников! – Префект потряс в воздухе кулаком. – Неужто мы позволим им это сделать, братья?

– Нет! – послышался чей-то истовый крик. – Да здравствует Нерон!

Кто-то подхватил его, но отнюдь не все. Большинство стояли и помалкивали. А кто-то и потешался, и их пришлось одернуть офицерам.