до менее 5 миллиардов долларов. Второй фонд, в котором Саймонс начал торговать фьючерсами на акции, тоже дал течь и потерял инвесторов, в то время как поток новых клиентов иссяк.

«Ни один клиент на земле не вложится в нас», – высказал мнение Двайер, старший продавец.

Год спустя, после еще более провального года для RIEF, Саймонс, которому исполнилось 72, решил, что пришло время передать бразды правления Брауну и Мерсеру.

Medallion все еще был востребован. Фонд, в настоящее время управляющий 10 миллиардами долларов, приносил своим инвесторам среднюю доходность после вычета комиссионных около 45 % в год – гораздо выше, чем у Уоррена Баффетта и всех остальных звездных инвесторов, начиная с 1988 года. (На тот момент Berkshire Hathaway Баффетта зарабатывал в среднем 20 % ежегодно с тех пор, как он вступил в должность в 1965 году.)

Но Браун признался репортеру, что фирма даже не была уверена, что продолжит работу RIEF или RIFF – явный признак того, что инвесторы охладели к количественному подходу.

«Если мы посчитаем, что это не будет продаваться, тогда мы примем решение закрыть этот бизнес», – заявил Браун.

Что касается Саймонса, то он посвятил более двух десятилетий созданию огромного состояния. Теперь он собирался потратить его.

Глава четырнадцатая

Джиму Саймонсу нравилось зарабатывать деньги.

Ему так же нравилось их тратить.

Уход из Renaissance позволил Саймонсу (который к тому времени заработал около 11 миллиардов долларов), проводить больше времени на своей 67-метровой яхте «Архимед». Судно было названо в честь греческого математика и изобретателя и стоило 100 миллионов долларов. Здесь имелись столовая на 20 человек, дровяной камин, просторное джакузи и даже рояль. Иногда Саймонс отправлял своих друзей на самолете Gulfstream G450 в другое место, где они присоединялись к Джиму и Мэрилин на суперяхте.

Присутствие корабля привлекало внимание местных СМИ, что сделало стареющего и все еще скрытного математика вероятным международным героем желтой прессы.

«Он был очень приземлен, – рассказывал таксист по имени Кенни Макрэй The Scottish Sun, после того как Саймонс и некоторые гости побывали в Сторновее, Шотландия, пришвартовавшись здесь на один день. – Он дал мне неплохие чаевые». (1)

Несколько лет спустя, когда Саймонс посетил Бристоль, Англия, – BBC предположило, что он мог быть в городе, чтобы купить британскую футбольную команду («Архимед» стал одним из крупнейших кораблей, когда-либо посещавших город). Вернувшись домой, Саймонс жил в квартире за 50 миллионов долларов в известняковом здании довоенной постройки на Пятой авеню с потрясающим видом на Центральный парк. Иногда по утрам Саймонс сталкивался с Джорджем Соросом, соседом по зданию.

Несколькими годами ранее Мэрилин вместо расширения своего гардероба решила основать семейный фонд. Со временем она и Джим передали более 300 миллионов долларов Stony Brook University и другим учреждениям. Когда Саймонс отошел от дел в Renaissance, то еще сильнее стал вовлечен в благотворительность. Больше всего Саймонсу нравилось решать большие проблемы. Вскоре он работал с Мэрилин в двух областях, остро нуждающихся в решениях: исследованиях аутизма и математическом образовании.

В 2003 году Саймонс, один из членов семьи которого страдал аутизмом, созвал круглый стол ведущих ученых, чтобы обсудить развитие болезни. Он выделил 100 миллионов долларов на финансирование новых исследований, став крупнейшим частным меценатом в этой области. Три года спустя Саймонс подключил к исследованиям нейробиолога Колумбийского университета Джеральда Фишбаха, чтобы расширить свои усилия в данном направлении. За несколько лет команда создала хранилище генетических образцов, полученных от тысяч людей с аутизмом, а также членов их семей. Они были названы Simons Simplex Collection. Проект был призван помочь ученым выявить более 100 генов, связанных с аутизмом, улучшить понимание биологии заболевания, а также обнаружить мутации, которые, как считается, играют определенную роль в расстройстве.

По мере того как технологические и финансовые компании привлекали людей с хорошим математическим образованием, Саймонс был обеспокоен тем, как много учителей математики в государственных школах США имеют ограниченное образование в этой области. В начале десятилетия Саймонс отправился в Вашингтон, округ Колумбия, намереваясь выступить с идеей предоставления стипендий лучшим учителям математики, чтобы уменьшить их искушение уйти работать в частный бизнес. В течение нескольких минут Саймонс убедил Чака Шумера, влиятельного сенатора-демократа из Нью-Йорка, поддержать его предложение.

«Это отличная идея! – воскликнул Шумер. – Мы немедленно займемся этим».

В приподнятом настроении Саймонс и его коллега уселись на диван возле офиса Шумера. Когда другая группа поднялась с дивана, чтобы войти в кабинет Шумера, Саймонс выслушал их выступление и ответ сенатора.

«Это отличная идея! Мы немедленно займемся этим», – сказал вновь Шумер.

Саймонс вдруг понял, что не может рассчитывать на политиков. В 2004 году он помог запустить Math for America, некоммерческую организацию, занимающуюся продвижением математического образования и поддержкой выдающихся учителей. В конечном итоге фонд планировал выделять миллионы долларов на выплату ежегодных стипендий в размере 15 000 долларов в год тысяче лучших учителей математики и естественных наук в государственных средних школах и средних школах Нью-Йорка, или примерно 10 % учителей города по этим предметам. Проводились также семинары и практикумы, образовывались сообщества учителей-энтузиастов.

«Вместо того чтобы ругать плохих учителей, мы сосредоточены на том, чтобы чествовать хороших, – говорит Саймонс. – Мы даем им статус и деньги, и они продолжают работу».

Саймонс оставался председателем и основным акционером Renaissance, поддерживая постоянные контакты с Брауном, Мерсером и другими. В моменты задумчивости Саймонс иногда признавал, что ему трудно уйти из фирмы.

«Я чувствую себя ненужным», – признался он однажды Мерилин. (2)

Со временем Саймонс начал считать свои благотворительные задачи такими же сложными, как и те, с которыми он сталкивался в математике и на финансовых рынках, поднимая тем самым себе настроение.

Дэвид Магерман переехал со своей женой и тремя маленькими детьми в пригород Филадельфии в поисках нового смысла жизни и, возможно, душевного спокойствия после всех столкновений в Renaissance. Он стремился оказать положительное влияние на общество. В отличие от Саймонса, который никогда не испытывал угрызений совести по поводу работы Renaissance, Магерман испытывал опасения и даже чувство вины. Он посвятил годы своей жизни тому, чтобы помочь богатым сотрудникам Renaissance стать еще богаче. Теперь он хотел помочь другим.

У Магермана не было миллиардов Саймонса, но он ушел из Renaissance с более чем 50 миллионами долларов благодаря многолетним огромным бонусам и впечатляющей прибыли от своих инвестиций в фонд Medallion.

Магерман стал придерживаться стиля жизни ортодоксального модернизма[143], начал давать миллионы долларов нуждающимся ученикам и