Наконец обессиленная драконица, несколько раз перевернувшись в воздухе, тяжело упала прямо на огненный круг, погасив пламя своим телом. А я чувствовала, как новая, незнакомая, но мощная сила наполняет меня энергией.

* * *

Сильный удар сбил Эйгара с ног. Когда он увидел, что Риона, его Риона, стала птицей, он какое-то время, словно зачарованный, смотрел, как она поднимается в рассветное небо, улетая от Иларны, и хотел броситься на помощь, но перевоплотиться не получилось. Зато Тэрдрик, который выпил изрядную долю эликсиров Жрицы, сбил Эйгара с ног и чуть не пронзил мечом. Лишь чудом Эйгару удалось отбиться и вскочить. Тэрдрик как одержимый размахивал оружием, а Эйгар, слишком уставший, чтобы у него получалось уклоняться достаточно ловко, пропустил несколько скользящих ударов, но даже не почувствовал боли.

— Нет! — вскрикнул вдруг Тэрдрик, опуская меч. В его широко раскрытых глазах, устремленных куда-то позади Эйгара, застыл ужас.

Верховный обернулся, чтобы посмотреть, чего так испугался черный дракон, и замер в восхищении от увиденного. От белоснежной птицы, зависнувшей над ослепленной драконицей, исходило яркое светлое сияние, в сполохах которого Эйгар видел силуэт Рионы с раскинутыми руками-крыльями. Ее рыжие волосы разметались на ветру, перемешались со снежными перьями, и Эйгар уже не понимал, где сама Риона, а где ее птичья сущность.

Сияние становилось все ослепительней, на него было больно смотреть; обжигающей в своей чистоте волной оно опускалось вниз, туда, где Иларна уже встала и грозно расправила крылья, задрав морду вверх. Драконица издала жуткий рык в тот момент, когда сияющая волна коснулась кончика ее носа и прошлась до кончика хвоста. Снежный полог в один миг сковал драконье тело, обездвижив Жрицу и превратив ее в ледяное изваяние.

— Нет! — повторно выкрикнул Тэрдрик.

Эйгар повернулся, и мощный удар обрушился на его голову, заставив шайраддана упасть перед Тэрдриком на колени.

* * *

Внутри меня что-то неудержимо менялось. Неожиданно пробудившаяся сила, крепко спавшая до сегодняшнего дня, теперь настойчиво требовала выхода, искала пути освобождения.

Зависнув в воздухе над Иларной и действуя по наитию, я широко распахнула крылья и скорее почувствовала, чем увидела, как от всего моего тела холодный поток морозного воздуха опускается на драконицу, задравшую вверх морду. Пламя с драконьих губ сорвалось одновременно с сияющим потоком, оторвавшимся от моего тела. Огненная и снежная волны встретились, разбившись друг от друга, рассыпавшись багрово-белыми искрами. Но если Иларне требовалось сделать очередной глубокий вдох, чтобы продолжить дышать огнем, снежный вихрь жил внутри меня. Я сама была им.

Снежная волна мягко, словно объятия возлюбленного, укрыла Иларну от кончика хвоста до кончика носа, превратив в ледяную скульптуру. Треск сковавшегося навечно льда подсказал, что больше Жрица никому не сможет причинить вред.

А я уже летела туда, где черный дракон занес меч над головой стоявшего на коленях Эйгара. Все тело Эйгара покрывали раны. Его голубая туника стала почти красной от крови. Из моего горла вырвался не то крик, не то птичий клекот. Я почти упала на Тэрдрика сверху, вонзая когти в его тело, чувствуя, как они входят под кожу, раздирая плоть.

Черный дракон закричал от боли и упал на спину, взмахнув мечом. И это было последнее, что он успел сделать, перед тем как и его укрыл снежный полог.

Занимавшийся рассвет окрасил ледяную скульптуру Иларны и Тэрдрика, но мне не было до них никакого дела. Опустившись рядом с упавшим на спину Эйгаром и приняв человеческий облик, я робко коснулась его рукой, боясь причинить боль.

— Любимый… — проговорили мои губы прежде, чем я смогла осознать, что именно произнесла. — Любимый, я здесь.

Эйгар что-то шептал. Наклонившись, чтобы разобрать, я услышала лишь, как он повторяет, глядя мимо меня, туда, где в небе заканчивалась битва. Лишь несколько слов сорвалось с бескровных губ Эйгара, перед тем как он потерял сознание:

— Ты феникс. Ты… снежный феникс…

Я коснулась губами губ Эйгара и быстро отстранилась, любуясь точеными чертами мужественного лица.

— Вы уверены, что поступаете правильно, шайранна? — спросил Белхрай. — Шайраддан будет очень недоволен, когда придет в себя.

Я повернулась к жрецу, посмотрев в его добрые, светлые глаза.

— Не будет, Белхрай. Я слышала его голос, там, у замка. Он ненавидит фениксов и с этим ничего нельзя поделать. А если я феникс, значит и наша дочь тоже, — я прикоснулась к животу, радуясь, что я все-таки смогла пробудить в себе зов крови, а значит, с малышкой все будет в порядке. — Но теперь у нас есть дом. К тому же я хочу познакомиться со своими новыми родственниками.

«И я не смогу смириться с ненавистью Эйгара, после того как осознала свои чувства к нему», — добавила мысленно настоящую причину того, почему хочу улететь.

— Солнечные земли не ваш дом, шайранна, — покачал головой Жрец. — Вы снежный феникс. Ваш дом здесь.

— И все же я феникс, Белхрай, — не смогла я удержаться от вздоха. — В любом случае, Эйгар знает, где меня найти.

— Я знаю, что останавливать вас не имеет смысла, поэтому пожелаю вам попутного ветра, шайранна, — напутствовал меня Белхрай.

— Спасибо, Белхрай, вы всегда были мне настоящим другом.

Я в последний раз посмотрела на нахмуренное лицо Эйгара и, стараясь не расплакаться, быстрым шагом вышла.

* * *

— Где она? — взревел Эйгар, вскакивая с кровати так быстро, что перед глазами все поплыло. Шайраддан пошатнулся, но, схватившись рукой за столбик кровати, приказал: — Одежду мне, быстро!

— Но, мой шайраддан, вы еще недостаточно окрепли, — всплеснул руками жрец. — Мне едва удалось избавить вас от действия эликсиров Жрицы.

Но Эйгар уже сам дошел до шкафа и принялся натягивать тунику, штаны и сапоги.

— Она ведь улетела к фениксам, Белхрай?

— Да, мой шайраддан.

— Но кто ей позволил? Почему ты ее не остановил? Неужели нельзя было задержать ее, сказать, что она должна остаться в Фьеррадане? Что ее дом здесь, что ее место рядом со мной? Что мы должны вместе растить нашу дочь? Риона… она… да ведь она спасла меня! И я, что я… Хозяин Мертвых побери эту глупую шнуровку!

— Почему бы вам самому не сказать ей об этом? — мягко спросил Белхрай, глядя, как Эйгар непослушными пальцами пытается справиться с завязками туники.

— Это я и собираюсь сделать, жрец. Она что-нибудь сказала, перед тем как уйти? Или это очередной способ вывести меня из себя?

— Мой шайраддан, шайранна Риона сказала мне, что вы не были рады тому, что она стала… Точнее не стала драконицей, как вы, несомненно, ожидали, там, у замка, когда бой закончился. И шайранну терзает то, что она вам больше не нужна, что вы не желаете видеть ее и дитя, которое, несомненно, тоже будет больше фениксом, нежели снежной драконицей. Шайранна слишком горда, чтобы смогла остаться здесь и ждать, когда вы откажетесь от нее.