Кендалл испуганно взглянула на подругу. Мэллори скрестила руки на груди и смотрела на нее и Кристен. Каштановые волосы блестели в свете камеры, черный, безупречно скроенный костюм наверняка стоил дороже, чем наряды половины зрителей вместе взятые.

Мэллори напоминала готового к бою гладиатора не только внешне: ее душила злость. Последние десять минут она приказывала себе сидеть тихо, не вмешиваться и не усугублять и без того сложную ситуацию. Только сердце не прислушивалось к холодному голосу рассудка.

Инстинкт самосохранения у Мэллори был развит превосходно: иначе она бы просто не выжила, — но слушать, как ведущая травит ни в чем не повинную Кендалл, она не могла.

Что говорить дальше? Мэллори чувствовала, как Фэй и Таня еще плотнее вжимаются в сиденья. Следовало удвоить бдительность и не подставить никого, кроме себя.

Мэллори ободряюще улыбнулась Кендалл и взяла микрофон у подоспевшего помощника телеведущей. Приблизилась камера, чтобы снять крупный план. Еще не открыв рот, Мэллори чувствовала, что вот-вот совершит непоправимую ошибку. Но разве Кендалл должна расплачиваться за ее промахи?

— Кендалл Эймс — моя подруга, — начала Мэллори, — и талантливый писатель, хотя в «Скарсдейле» ее всегда недооценивали. Она ни за что не стала бы заниматься плагиатом. У нее был трудный период, но, когда я предложила помочь с книгой, Кендалл отказалась. В первую минуту отказалась.

Зрители зароптали. Таня смотрела на Мэллори с испугом, а Кристен Колдер — удовлетворенно, хотя и не без удивления.

Мэллори закрыла глаза, потом широко открыла. Она написала чистую правду, и вот к чему это привело. Столько лет врала — зачем, спрашивается, менять традицию?

На свое место уже не сядешь и хвост не подожмешь, но, может, удастся сгладить впечатление? Не вернуть сказанное, конечно, а немного смягчить, оправдаться…

Одного взгляда на бледное, измученное лицо Кендалл хватило, чтобы понять: ложь исключена. Как же сказать правду, скрываемую столько лет? Мэллори и сейчас ее прятала, но, подобно дамбе в Новом Орлеане, внутренние барьеры рухнули.

— Кендалл не вторгалась в мою личную жизнь, ничего не копировала, не использовала и не крала. Она не смогла бы, даже если бы очень захотела. — Мэллори не решалась заглянуть подруге в глаза. — Кендалл не знала и не знает правды. На самом деле меня зовут Марисса Темплтон, — голосом раскаявшейся преступницы объявила Мэллори. — Все эпизоды с участием Миранды Джеймсон в «Брани на вороте» написала я.

Ахнула Кристен, ахнули ее зрители, ахнули Фэй и Таня. Свое настоящее имя Мэллори не вспоминала лет десять и не предполагала, что озвучит его на национальном телевидении. Внутренние барьеры осыпáлись, как замки из песка, правда рвалась на волю, и Мэллори не могла ее сдержать.

— История Миранды отражает мое мрачное прошлое. В нем было и самоубийство родителей, и годы бедности, и создание новой себя, и неожиданно проклюнувшийся писательский талант, и страх потерять контроль над жизнью, который в итоге спас и Миранду, и меня.

Ошеломленные зрители затаили дыхание, так же как и Кристен — она от удивления даже рот приоткрыла. Исповедь Мэллори Сент-Джеймс была для нее полной неожиданностью.

— Только Кендалл не подозревала, что я пишу правду. Никто не подозревал, потому что я не откровенничала ни с кем. — Мэллори нервно глотнула, ужаснувшись собственным словам. — Даже с мужем. — Мэллори покосилась на Кендалл. Подруга смотрела на нее так, словно видела в первый раз. Что же, понятно…

— Вы утверждаете, что занимались самоплагиатом? — Кристен пыталась взять себя в руки, но, очевидно, еще не решила, как отнестись к исповеди Мэллори.

В отличие от нее Мэллори чувствовала, что сделала ошибку, но останавливаться было уже поздно.

— С юридической точки зрения в этом нет ничего криминального, — проговорила она. — Меня могут обвинить в дублировании или повторном использовании старого произведения, но в обоих случаях авторство за мной. Ни Кендалл, ни я закон не нарушили.

— Иными словами, по прошествии семи лет вы случайно описали ту же сцену? — изумленно спросила Кристен.

— Да, именно так. — Мэллори ждала облегчения, которое должно наступить после исповеди, но ни покоя, ни умиротворения не чувствовала. Шокированные зрители явно не собирались отпускать ей грехи.

— За десять лет я написала шестнадцать книг, — начала объяснять Мэллори. — Все — намеренно в одном стиле, чтобы создать узнаваемый «почерк». Когда у Кендалл возникли проблемы, обычный темп я выдерживала с трудом. — Исповедь исповедью, но говорить о творческом кризисе на национальном телевидении Мэллори не собиралась. — Вероятно, эта любовная сцена семь лет хранилась в моем подсознании, дожидаясь триумфального возвращения.

На лице Кендалл мелькнул целый калейдоскоп эмоций, но четче всех была жалость, и Мэллори смертельно побледнела. Таня словно не узнавала ее и беззвучно шептала «Марисса».

Фэй больше не вжималась в сиденье, но и в импровизированную драку пока не лезла.

«Тот, кто сказал, что правда окрыляет, — мерзко соврал», — подумала Мэллори. Она чувствовала усталость, злость, шок и… свободу? Мэллори собралась сесть, сожалея, что вообще открыла рот. Только Кристен еще с ней не закончила.

— Значит, вы Миранда из «Брани на вороте»? — медленно спросила ведущая. — А как насчет Фейт? Она тоже не похожа на вымышленный персонаж.

Фэй вздрогнула. Мэллори даже потупиться не решалась: пусть Кристен лучше на нее смотрит! Фэй и Таня буквально искрили напряжением. Уголком глаза Мэллори наблюдала за Кендалл — лицо подруги казалось белым, как обивка дивана, на котором она сидела.

— Даже в свете ваших откровений трудно поверить, что Кендалл Эймс позволила себе перекроить биографию Фэй Труэтт, — проговорила Кристен, хотя, судя по тону, придерживалась именно этой точки зрения. — Жена пастора Стива — популярный автор любовных романов из жизни верующих. Она помогла мужу создать церковь и активно занимается благотворительностью. Приют «Радуга» почти целиком — плод ее усилий. — Кристен сделала паузу, словно ожидая ответа на свой вопрос. — Зачем Кендалл Эймс выдумывать героиню, которая заведомо похожа на ее подругу, но пишет романы, хм, пикантного содержания? И главное, зачем Кендалл Эймс втягивать эту подругу в публичную защиту эротической литературы? Не представляю!

Ведущая жаждала новых признаний. Мэллори гадала, сожалеет ли Кристен о том, что поддержала книгу, автор которой преподнес такой сюрприз, или уже предчувствует, как подскочит рейтинг ее шоу после сенсационных разоблачений.

На большом экране снова появилась фотография вчерашней стычки, а под ней титры: «Фэй Труэтт дает отпор дочери, защищая эротику и Шэннон ЛеСад».

Кристен посмотрела на Кендалл: та онемела от удивления, но, к своей чести, сознание не потеряла.

— Вы создали Фейт Лавитт? — спросила она и повернулась к Мэллори: — Или вы?

Возникла пауза: Мэллори и Кендалл переглянулись, пытаясь прочесть мысли друг друга. Мэллори представила, что сейчас они обе возьмут на себя ответственность, совсем как в телесериале.