Радамасевс, видя это, обрадовался. Но ненадолго. Один из его телохранителей с криком ужаса показал вождю в сторону, где прикрытый небольшой рощицей таился глубокий овраг. Оттуда, словно пена через край котелка, выплескивались отряды сармат. И вел их сам Карзоазос, предложивший эту хитрую уловку Дамасу и предугадавший развитие событий.

Теперь стало ясно всем – от полного поражения сколотов не спасет никто и ничто. Карзоазос быстро сближался с вырвавшимися из окружения воинами Марсагета, ловким маневром отсекая им путь к Атейополису.

Радамасевс уже не колебался: отдав необходимые распоряжения, он быстро собрал оставшихся с ним воинов и приказал снова открыть ворота. Надежда, пусть слабая, все еще теплилась в его груди – выручить, он должен выручить Марсагета и его воинов во что бы то ни стало! Выручить или погибнуть…

Бросил взгляд на свой немногочисленный отряд – около сотни дружинников, два десятка телохранителей и старики, давно успевшие позабыть запах пыли, смешанной с кровью, терпкого мужского пота и распаренных сыромятных ремней – запах битв. Радамасевс вздохнул, крепко стиснул зубы и, отпустив поводья, помчал вперед.

Лик тоже находился среди воинов, оставшихся в Старом Городе – Марсагет был непреклонен и на немую мольбу своего юного телохранителя только отрицательно качнул головой. А теперь он вместе со всеми скакал на выручку Марсагету. Сердце отчаянно колотилось в груди, непревычный холодок заползал внутрь, кровь бросилась в лицо, глаза жадно вглядывались вперед – первый в его жизни бой! Нет, он не боялся, даже в мыслях Лик не мог представить, что он струсит, дрогнет перед лицом смертельной опасности. Но так еще хрупко было его тело, так мало боевого опыта…

Радамасевс нанес удар в самую гущу легкоконных стрелков, уже успевших замкнуть кольцо окружения. Они явно этого не ожидали, и закованные в металл дружинники, лучшие из лучших воинов племени Радамасевса, вспороли это скопище, словно нож пуховую подушку. И как перья под порывом ветра, разлетались сарматы в разные стороны, густо покрывая землю телами.

Лик держался рядом с вождем. Его колчан опустел наполовину – он был метким стрелком, и уже не один сармат ощутил удар зазубренного жала его стрел. Упоение битвой заглушило все остальные чувства, и юный воин, словно одержимый, рвался туда, где продолжал сражаться Марсагет. Ряды сколотов поредели, но, сгрудившись вокруг вождя, они все еще продолжали успешно отражать наскоки врага, да и сарматы из-за тесноты нередко просто мешали друг другу – каждый из воинов Дамаса мечтал отличиться, добыв скальп Марсагета.

– Сюда! Сюда! Марсагет! – кричал Радамасевс, стараясь привлечь внимание побратима.

И тот услышал – вскинувшись, он развернул коня, поднял его на дыбы и бросил на окружавших его сармат. Примеру вождя последовали и дружинники; плотный кулак сколотов расплющил оцепление, и вот уже Радамасевс очутился рядом с Марсагетом.

– Отходим! Отходим! – прокричал Радамасевс. – Туда! – показал он направо – там из последних сил сражались сколоты против аланов Карзоазоса.

– Вайу-у! Вайу-у! – с нечеловеческим криком Марсагет поскакал за ним; воины подхватили клич и с яростью обреченных ударили по сарматам.

Радамасевс словно не ощущал боли от ран; свирепый и неукротимый, он дрался впереди воинов. Теперь оба вождя держались рядом, тараня сарматское воинство. Не выдерживая этого бешеного натиска, сарматы отворачивали коней, пытались зайти сбоку, но здесь их встречали дружинники.

Дамас, охрипший и взбешенный, в отчаянии подгонял воинов; он боялся, что вожди сколотов прорвутся из окружения и соединятся со своими отрядами.

И никто в пылу битвы не заметил, как из прибрежных лесов хлынули весенними ручьями воины.

На ходу перестраиваясь в боевые порядки, горяча коней, они в полном безмолвии устремились на увлеченных битвой сармат. И только когда до них осталось совсем немного, громом полыхнул боевой клич траспиев.

– Траспии!? – вскричал Дамас, стремительно повернув коня в их сторону.

– Траспии!? – Карзоазос, словно пораженный стрелой, покачнулся в седле и опустил меч.

– Траспии?! – еще не веря своим ушам, переспросили друг друга вожди сколотов.

– Траспии! Вайу-у! А-а-а! – приободрились воины сколотов; повинуясь окликам военачальников, они еще с большей яростью набросились на оцепеневших врагов.

Абарис, хорошо знавший окрестности Старого Города и берега Борисфена, нашел брод в таком месте, где его не ждали ни сарматы, ни бандиты Одинокого Волка – быстрое течение и крутые обрывистые берега реки в том месте казались непреодолимыми. Но сыну Марсагета было известно то, чего не заметили враги: узкое русло небольшой речушки, впадающей в Борисфен, было мелким, с песчаным дном, утрамбованным водой; по нему траспии и просочились незамечеными под носом у сармат.

Разведчики траспиев, углубившись в леса, повстречали отряд Меченого. Старый военачальник даже прослезился при виде Абариса и тут же коротко обрисовал обстановку вокруг осажденного Атейополиса – его дружинники не спускали глаз с сарматского воинства, сами оставаясь незамеченными…

Отряд Спартока подоспел вовремя: траспии, сокрушая на пути растерявшихся сармат, вскоре отсекли их тяжелую конницу от дружин вождей сколотов, и те тут же принялись собирать разрозненные отряды, окруженные аланами Карзоазоса.

Но Дамас недаром слыл одним из лучших военачальников языгов. Видя, как ускользнет верная победа, он мгновенно повернул свои войска, и его воины схлестнулись с траспиями – их было значительно меньше, чем сармат. Сколоты пока не могли оказать им существен- ной поддержки, занятые аланами и перестройкой рядов.

Абарис, завидев Марсагета живым и невредимым, обрадовался – отца он хотя и побаивался за крутой нрав, но любил. Рубясь рядом со Спартоком, юноша изредка кидал в сторону Марсагета взгляд, полный радостного торжества – он оправдал его доверие, привел подмогу! Да еще как вовремя…

Беспалый военачальник роксолан подкрался незаметно: на скаку срубив одного из телохранителей Спартока, вторым ударом он попытался поразить его. Как Спарток увернулся от наскока, Абарис заметить не успел: кривой меч военачальника траспиев описал сверкающую дугу, и клинок роксолана обломился у рукоятки.

Хмурое лицо военачальника роксолан даже в этот момент осталось бесстрастным – он на лету подхватил брошенный одним из телохранителей меч, вздыбил коня и снова напал на Спартока. Абарис не мог помочь двоюродному брату – он в это время вертелся вьюном в окружении сармат, пытавшихся достать его копьями.

Спарток принял вызов. Встряхнув длинными кудрями и неожиданно беззаботно улыбнувшись, он увернулся от разящего удара роксолана, и снова кривой меч обрушился на клинок противника. Но на этот раз роксолан легко отбил удар, ушел в сторону и с быстротой, которой от него никак нельзя было ожидать, вдруг нырнул под брюхо своего жеребца и чиркнул по сухожилиям коня Спартока. Конь захрипел, забился, опрокидываясь набок. И в этот миг роксолан, рыкнув, словно затравленный зверь, нанес короткий колющий удар, целясь в незащищенную панцирем шею Спартока.