Связанные и с кляпом во рту.

А рядом с ними была Элеонора ровно в таком же положении. Коневод Джеки удалялся на Величестве одновременно с виноватым видом и облегчением на лице.

– Эй! – закричал Брендан. – Что ты сделал с моей сес…

Но он замолчал, когда к нему подошли люди.

Один из них был Транкебар, а остальные были одеты в блестящие доспехи и смотрели на него зло и сердито, они были вооружены мечами и топорами. У одного была рыжая борода, а у другого – свежий шрам на лице, след от удара вилкой для барбекю.

– Убиен, – произнес Брендан, и его тут же схватили.

– Ничто не может так порадовать, как возможность заполучить разом всех твоих врагов, – сказал Убиен, оглядывая Брендана и связанных неподалеку Элеонору, Корделию и Уилла, которые были надежно опутаны одной из сетей, сделанной из железных колец.

Детям уже посчастливилось попасть в такую ловушку, когда они убегали от погони в лесу.

Люди Убиена, которые в ужасе спасались бегством, испугавшись диковинного оружия Уилла, теперь пинали песок прямо в глаза взятым в плен обидчикам.

– Полегче, мы должны доставить их невредимыми королеве, – предупредил Убиен.

– Да, сэр, простите, – сказал Кром.

– Какой королеве? – удивилась Элеонора.

– Королеве Дафне, – пояснил Брендан.

Он стал рассказывать о жестокой правительнице из романа Кристоффа «Дикие воители», существование которой подтвердила ему Селин.

– Тихо! – раздался приказ Убиена.

Он опустился на колени перед Элеонорой и повернул свою пораненную щеку так, что шрам оказался перед ее носом.

– Помнишь, что ты со мной сделала?

– Думаю, так стало красивее, – ответила Элеонора.

– Я тебе отомщу за это, – прорычал Убиен. – Я отрежу твои пальцы, один за другим. И пока ты будешь за всем этим наблюдать, я опущу их в кабанье масло и поджарю. Это самая любимая закуска королевы Дафны – поджаренные детские пальчики в шоколадном соусе!

Услышанное перепугало Элеонору.

– Нет! – закричала она. – Отпустите меня!

Она билась о железную сеть, пытаясь освободиться и хоть чем-нибудь стукнуть жестокого Убиена, или укусить его, или поцарапать, но ее руки и ноги были крепко связаны, и она не могла сделать ничего, за исключением того, что тщетно биться, как пойманная в сеть рыба.

– Моя маленькая воительница, – сказал удивленный Убиен. – Я восхищен силой твоего духа. Держу пари, ты смогла бы выстоять сейчас против Крома. Но, к сожалению, у нас нет времени для игр. Есть более значительные вопросы для решения.

Убиен приподнял сеть и вытащил Уилла, ухватив того за щиколотки.

– Отпусти, ты, отвратительный гад! Ты – глупая скотина! А ты… – Уилл плюнул в Транкебара. – Ты лживый старый болтун!

– Я говорил вам, чтобы вы не держали меня за дурака, капитан Дрейпер, – невозмутимо ответил на это Транкебар. – После того как вы убили Сэнгрэя, я сразу стал подозревать, что у вас с компаньонами есть свои секреты. Мой друг Убиен рассказал мне, что ты колдун, защищающий сборище опасных ведьм. И поэтому… я получаю приличную награду, а вы отправляетесь с ним. Разве можно обвинять человека просто за то, что он умный торговец?

– Спасти нас и отправить на верную смерть? Ты лживое животное! – кричал Уилл. – Ты будешь гореть в аду!

Убиен оттащил Уилла от сети, оставляя след на песке, что напомнило Брендану о том, как совсем недавно они вместе с маленькой Элеонорой делали песчаных ангелов.

– Я хочу справедливого боя! – настаивал Уилл.

Убиен отпустил его, оставив лежать на песке. Пилот завертелся, пытаясь встать, но его ноги и руки были слишком крепко связаны, и единственной подвижной частью его тела были колени.

– Развяжи меня и дай мне меч! Или ты не настоящий мужчина?

В ответ Убиен продолжал просто стоять и смотреть на барахтающегося пилота.

– Я так и думал, – сказал Уилл. – Ты испугался, что я отправлю тебя на дно морское!

– Так же как и моего брата? – тихо произнес Убиен.

Уилл замер.

– Твой брат? Что, черт возьми, ты…

Убиен выхватил меч и, подцепив концом лезвия подбородок Уилла, приподнял его, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Капитан… Сэнгрэй, – медленно сказал Убиен.

– Ох-х-х-х… – вырвалось в ответ у Уилла.

Варвары из числа приспешников Убиена вместе с детьми молча смотрели на ошарашенного Уилла, но никто не был так испуган, как Корделия. Она видела, с какой силой упирается меч в горло пилота, и прекрасно понимала, что одно быстрое движение руки разгневанного варвара – и Уилл бездвижно рухнет на песок, и для него настанет темнота. Она уже потеряла родителей и не могла вдобавок потерять его.

«Проси прощения, тупица! Проси прощения и моли о милосердии!» – повторяла про себя Корделия.

– Я должен был догадаться, – с усмешкой сказал Уилл.

«О, нет!» – подумала она.

– Замолчи, Уилл! – крикнула она ему.

Но он продолжал:

– Такое же неуклюжее тельце, такое же противное лицо, которое может любить только мать…

– Прекрати! – кричала Корделия.

Но Уилл ухмылялся в лицо Убиену.

– О, точно. Ты наверняка никогда не знал своей мамочки. Она работала в…

Уилл надавил мечом на горло Уилла, и капли крови потекли из открывшейся раны, падая в песок.

– М-м-м-м! – вырвался сдавленный стон из горла Уилла, который понимал, что сейчас говорить нельзя, иначе он немедленно окажется на том свете. Поддавшись чувствам, он не подумал о возможных последствиях. Напугавший этих неотесанных и злых варваров там, в лесу, своим револьвером, теперь он сам трепетал в страхе перед открывшейся незавидной перспективой смерти от руки бездушного дикаря. Но острая боль прояснила мысли в его голове и заставила взглянуть на ситуацию иначе.

– Ты когда-нибудь в детстве разрывал на части паука? – спросил Убиен.

Уилл слегка покачал головой, несмотря на то что даже от такого осторожного движения рана стала только больше.

– А я рвал их. Больших волосатых пауков-волков. И с каждым я особенно любил этот момент, когда я держал первую ногу… прямо вот здесь.

Убиен сделал движение рукой. Уилл хотел воспользоваться моментом и рвануться в сторону, но если бы он сделал это, лезвие рассекло бы его горло на части.

– Когда я отрывал первую ногу, я всегда слышал голос в своей голове: «Ты не должен причинять боль паукам. Что он мог сделать тебе?» Это была проверка силы. Я игнорировал этот голос и… – Убиен снова произвел движение рукой, – отрывал еще одну ногу. Скоро я уже не убивал пауков. Я убивал голос слабости.