– Ты хочешь, чтобы я это надела? – недоверчиво переспросила Вероника, натягивая между ладонями тонкую полоску стрингов.

– Хочу, – честно ответил я.

Взгляд Вероники, признаюсь, немного остудил мой пыл. Мне показалось, что ей не понравилась эта идея, она держала трусики так, словно они были вымазаны дерьмом и она боялась об него замараться.

– Ладно, – неуверенно промямлила моя жена, слегка пожимая плечами, и удалилась в ванную.

Наверное, в тот момент я понял, что рост моей сексуальности в геометрической прогрессии никак не совпадает с застопорившейся на месте сексуальности Вероники. Она, очевидно, стеснялась своего тела, стеснялась немного округлившихся бёдер и животика после родов, увеличившейся после кормления дочери груди, даже несмотря на то, что я не один раз говорил ей, что мне нравится её тело, нравится, что девчачья угловатость немного сгладилась после рождения ребёнка, придавая её стройному телу больше женственности. Мне не к чему было придраться, даже если бы я захотел, а я не хотел. Я любил Веронику, любил её стройное тело, любил ощущать его податливость под своими ладонями, но жена, судя по её поведению, не верила мне, продолжая комплексовать, а я не знал, как ещё можно убедить её в её же привлекательности.

Сидя на диване в ожидании появления Вероники из ванной, я понял, что все мои попытки раскрепостить эту зажатую женщину ни к чему не приводят и я остро ощущал тоскливое щемление в груди от понимания этого факта. Как я могу увидеть в ней больше сексуальности, если она настолько не уверена в себе, что не слышит или не хочет слышать меня. Для неё целая проблема одеть красивое вызывающее бельё. Я понял, что устал пытаться поднять самооценку своей жены, у меня на это не было ни сил ни желания. Мелькнула мысль купить ей беговую дорожку, чтобы она начала бегать, раз уж так не уверена в своём теле, и разгрузила, наконец, голову, но ведь подобный жест она расценила бы по-своему и не дай Бог ещё больше зациклилась на своей мнимой неидеальности.

Когда она вышла из ванной, она выглядела потрясающе. В ту минуту я почти забыл все свои рассуждения и сомнения, ощущая нарастающее желание. Бельё сидело идеально. Бюстгальтер слегка приподнимал красивую аккуратную грудь, открывая моему взору глубокую ложбинку между полушариями, позволяя мне увидеть сквозь полупрозрачную ткань горошины сосков, а трусики, через которые просвечивался тёмный треугольник, подчёркивали стройность её бёдер и красивых ног.

– Покрутись, – хрипло попроси я, отпивая ещё немного вина из бокала.

Вероника продолжала стоять на месте, гипнотизируя меня вопросительным взглядом. Я чувствовал, как неловко она себя ощущает, но не мог понять почему. Что особенного в том, что я хочу полюбоваться её телом при хорошем освещении, а не тыкаться в неё в темноте, пытаясь возбудиться от одних только тактильных ощущений. Вероника была сильно зажата по какой-то причине, о чём говорила сутулая спина и постоянные движения рук, будто бы желающих прикрыть наготу.

– Я хочу, чтобы ты покрутилась, – повторил я, чувствуя нарастающее раздражение от её необоснованной стеснительности и зажатости, которая, казалось, обострилась в десятки раз после того, как она стала мамой. Обострилась до такой степени, что я начал это замечать.

Вероника закусила нижнюю губу, она всегда так делала, когда волновалась. Этот жест напомнил мне о той Веронике, в которую я влюбился когда-то: легкой, открытой, готовой отдаваться своим чувствам без остатка.

Я смотрел, как она неохотно повернулась один раз вокруг своей оси, стараясь подавить в себе проклёвывающееся раздражение и сосредоточиться на картинке, которая определённо мне нравилась. Надо бы поставить памятник тому, кто придумал стринги. Тонкая кружевная полоска, утопающая в упругой аппетитной женской заднице, могла завести любого мужчину, если, конечно, он не был геем. Бельё было настолько откровенным, что я уже не мог себя сдерживать, мне хотелось немедленно стянуть его с жены.

– Ты красавица. Иди ко мне, – прошептал я, раскрывая свои объятья и мне показалось, что тень улыбки пробежала по её лицу от моих слов.

– Ты хочешь сделать это прямо здесь? – неожиданно спросила Вероника, неуклюже двигаясь в мою сторону и бросая быстрый взгляд на дверь спальни.

Я пропустил вопрос мимо ушей и решил, что если хочу получить удовольствие от секса, на который был решительно настроен, нужно поскорее закрыть рот жене поцелуем, иначе от каждого сказанного ею слова мой член начинал дёргаться, грозясь принять положение «Спокойной ночи». Я усадил её к себе на колени и начал целовать, страстно проникая в её рот своим языком. На моё удовольствие Вероника отвечала на поцелуй, отвечала с лихвой, запуская свои маленькие ладошки в мои волосы и прижимаясь ко мне всё ближе. Я сходил с ума от желания, лаская её грудь сквозь шершавую ткань белья, поглаживая её стройную спину, сжимая свои руки вокруг её талии, притягивая за бёдра ближе, теснее, до конца.

Мне нравилось вести в сексе, нравилось упиваться своей властью над Вероникой, но порой мне хотелось, чтобы и она не оставалась безучастной и пассивной. Я чувствовал, как дрожат её пальцы, пытаясь расстегнуть мою рубашку. Наконец, пуговицы поддались неловким движениям моей жены и я ощутил на своей груди её прохладные ладони, жадно впивающиеся в мою кожу. Я приподнял её за бёдра и, откинувшись на диванную подушку, усадил сверху, подталкивая её к инициативности. Вероника покрывала поцелуями мою грудь, двигаясь ниже, а я мечтал, чтобы она не останавливала свои ласки на животе.

Вероника оторвала от моего тела свои губы и принялась расстёгивать ремень на моих брюках. Я помню, как мысленно просил её подарить мне наслаждение горячим языком и буквально замер от ожидания, чувствуя, как пульсирует кровь в члене, причиняя легкую приятную боль.

Вероника вдруг замерла, посмотрела мне в лицо, и снова открыла свой рот, но вовсе не для того, чего я так хотел.

– Может, всё-таки выключим свет? – неожиданно спросила она, а я почувствовал лишь разочарование.

– Зачем? Я хочу видеть тебя, – прошептал я, быстро смирившись с очередным обломом в плане минета, притягивая её ближе для поцелуя, пока она всё окончательно не испортила.

– Мне не уютно, я не могу расслабиться, – тихо проговорила она мне в губы виноватым тоном, а я уже не мог сдерживать своё раздражение.

– Вероника, да что с тобой такое? – процедил я, поднимаясь и ссаживая её с себя. – Неужели так трудно просто заняться сексом на диване в гостиной?

Я встал, налил себе остатки вина и выпил залпом, не оборачиваясь. Мне хотелось просто секса с собственной женой, но она делала всё, чтобы этого не произошло. Неужели она настолько не уверена в себе, что не может даже обнажиться при ярком освещении? Так может дойти и до абсурда.

– Скажи, сколько тебе ещё нужно времени, чтобы прийти в себя после родов? – спросил я, борясь с раздражением и неудовлетворённостью.

Она молчала, и я обернулся. Вероника сидела на диване с прижатыми к груди ногами и смотрела в сторону. Мне показалось, что она не хочет отвечать на мой вопрос. Что-то плескалось в её глазах, но точно не сожаление о сорванном сексе.