– Мне, знаете ли, и в своей… кха!

Лейтенант умолк. Он полагал, что сидеть в засаде на пару с начальником и наливаться кофе по самые брови – это задача не из легких. Ему пока что ни под пулями не доводилось бывать, ни под шквалом телефонных звонков, когда каждый генерал считает своим долгом подстегнуть непосредственного руководителя операции окриком, матом, обещанием сгноить в одном из самых отдаленных уголков нашей необъятной родины.

Когда-то очень давно Ластовец тоже был таким, как ерзающий на своем сиденье Неелов. Наивным, неопытным, с чувством собственного достоинства и ранимой совестью. На смену всей этой романтической шелухе пришли опыт и житейская мудрость. Решение, принятое Ластовцом, грозило Тамаре и Виталию крупными неприятностями, а в душе у него ничего не шевельнулось. Почти ничего.

– Когда мышке не терпится сунуться в мышеловку, не нужно ей мешать, – сказал он.

Щека старшего лейтенанта Неелова дернулась:

– В квартире их ждут. То ли мент, то ли двое бритоголовых ублюдков. Я не знаю, кто из них одержал верх, но ребят, – лейтенант кивнул на Родниных, маячащих за лобовым стеклом, – ребят подставлять совсем не обязательно.

– Ты так считаешь? – приподнял бровь Ластовец. – А теперь послушай меня. Эти, как ты выражаешься, ребята – вполне взрослые, совершеннолетние люди. С паспортами. С правами и обязанностями, определенными им Конституцией.

– Ну и что? – буркнул лейтенант.

– А то, что, угодив под пресс вымогателей, молодые люди должны были обратиться в милицию, вместо того чтобы устраивать нам веселенькую жизнь! – сказал в сердцах Ластовец.

– Угу. К майору Березюку.

– На Березюках свет клином не сошелся.

– Ну да, ну да. Существуют еще всякие Шумихины.

Когда в душе Ластовца копошилось что-то похожее на чувство вины, он злился. Когда он злился, его голос становился скрипучим. Именно таким тихим скрипучим голосом он посоветовал подчиненному:

– Ты, лейтенант, не о них должен беспокоиться, – полковничий палец указал на две фигуры, притаившиеся в темноте, – а об успешном выполнении задания. Ядерная боеголовка находится в руках террористов, и нашим подопечным об этом отлично известно. Но, вместо того чтобы поднять тревогу, они пытаются заработать на этом деньги. – Ластовец машинально потрогал левую сторону грудной клетки, в которой бухало подстегнутое кофеином сердце. – Очень современно. Сейчас у каждого свой бизнес. Рыночные отношения. Все чем-то торгуют: честью, совестью, лицом, телом… Продают мать, друзей, родину. Без колебаний продают… Бизнесмены без страха и упрека!

– Пока что никто ничего не продал! – упрямо сказал старлей. – Может, ребята завтра с утра к нам в управление собираются, а мы их – на удобрение.

– Слышал такую поговорку: никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня? – буркнул Ластовец. – Кто не успел, тот опоздал. Заварили кашу? Пусть расхлебывают. А мне важно до Сергея Леднева и до его бумаг добраться. Мне все равно, кто именно нас на него выведет: продажные менты, или скинхеды, или эти деятельные молодожены. Важен только результат. Вот так, лейтенант.

Он замолчал, обдумывая собственные слова. Да, это был оптимальный вариант. Арестовав супругов Родниных, придется везти их в управление, докладывать об их поимке наверх, согласовывать методы воздействия, ждать, пока ими полюбуется кто-нибудь из высшего руководства. Выбить из них показания, конечно, удастся, но это далеко не факт, что супруги сразу сдадут своего родственника. А он, встревоженный их долгим отсутствием, вполне может поменять адрес. Что тогда? Дожидаться, пока в Чечне гром грянет? Мощностью эдак в пару мегатонн. Сохранить две человеческие жизни ценой тысяч и тысяч жизней других людей? Ценой собственной карьеры?

Те, кто подстерегает Тамару и ее мужа в квартире, развяжут им языки значительно быстрее. Прямо на месте. Супруги сразу поймут, что с ними не собираются нянчиться, и будут вынуждены принимать решение в кратчайшие сроки. Загнанные в угол, они либо сдадутся без боя, либо сумеют выкрутиться собственными силами. Что ж, в таком случае честь им и хвала. Если же они выдадут Сергея Леднева, то вряд ли их убьют вот так, сразу, не проверив полученную информацию. В любом случае останется сесть на «хвост» тем, кто выберется из квартиры, и по горячим следам выйти на главного виновника переполоха.

Это единственно верный путь. Профессионально выверенный. Все остальное – лирика. Жизнь супругов Родниных в общегосударственном масштабе ценности не имеет. Точно так же, как им плевать на интересы государства. Так что все справедливо.

Все справедливо.

Ластовец мысленно повторял последнюю фразу, как заклинание. Это было лучше, чем слушать внутренний голос, долдонящий нечто прямо противоположное.

– Они идут, – прошептал старший лейтенант Неелов. – Они идут к себе домой и не знают, что там их сейчас убивать будут.

– Свяжись с Четвертым и объяви готовность номер один, – сказал Ластовец. – Но чтобы без приказа никто и пальцем не смел пошевелить!

– Никто и не пошевелит. Хвостами вилять, это мы все горазды, а пальцами шевелить…

– Молчать!

Сдавленная команда адресовалась одновременно строптивому Неелову и пробудившейся совести полковника Ластовца, но замолчал только лейтенант.

Леха Леший не услышал, а почувствовал присутствие посторонних за дверью. Кончиками вздыбившихся волосинок почувствовал. Враз похолодевшим нутром. Сузившимся до диаметра коктейльной трубочки анальным отверстием. Готовность номер один!

Он мысленно похвалил себя за то, что догадался проверить входную дверь и запереть ее на все замки. Еще раз скользнул взглядом по замытому полу прихожей. Вспомнил, что в ванной комнате, куда он отволок оба трупа, теперь хоть фильм ужасов снимай, но это пустяки. Если за дверью отирается уличный музыкант Серега, то он явился сюда не затем, чтобы душ принять. А если в квартиру войдет кто-то другой, то ему в ванную тоже совсем не обязательно. Найдется другое укромное местечко. На балконе, в кладовке, под кроватью. Лишь бы кровищи было поменьше. Замахался Леха тряпкой орудовать. Это не пистолет и даже не свинчатка. Паршивая работенка, грязная, не мужская.

В замочную скважину входной двери проник ключ. «Крак!» – при вкрадчивом звуке первого оборота Леха тенью скользнул в комнату. В одной руке ствол, другая вооружена кистенем. Заходите, гости дорогие. Вас тут ждут не дождутся!

Скрип открываемой двери. Сноп света, проникший в квартиру с лестничной площадки. Шушуканье у порога.

Значит, явились двое. Но один голос женский, так что проблем у Лехи не будет. Проблемы возникнут у тех, кто сунулся в западню. Если это гитарист собственной персоной, то очень скоро в Лехиных карманах зашуршат доллары, выданные ему за успешно проведенную акцию. Потраченные с толком, они выведут его на новую орбиту. Тут главное не бояться крови. А Леха Леший ее и не боится. Только замывать ее неприятно, а проливать – легко.