В воспоминаниях, написанных по предложению Ворошилова в конце 20-х годов, Вацетис обнаружил в Москве 6–7 июля не только левоэсеровское, но и троцкистское восстание[474], которого, разумеется, не было. Судьба Вацетиса, как и всех остальных действующих лиц, участников конфронтации 6–7 июля 1918 г. в Москве, сложилась трагично. Вацетис за свои действия получил денежное вознаграждение (пакет с деньгами ему вручил Троцкий), стал главкомом фронта, а затем и всеми вооруженными силами республики. Но, наверное, Ленин не мог забыть момент унижения, просьбы помочь ему и по крайней мере дважды в 1918–1919 гг. предлагал Вацетиса расстрелять[475]. Его воспоминания не подтверждают наличия мятежа в Москве 6 июля 1918 г.

Тотальный террор

Проявления массового террора были в Советской России и до июля 1918 г.[476]. Но только после разгрома партии левых эсеров, принятия Конституции РСФСР (10 июля 1918 г.) в стране стала устанавливаться полновластная диктатура большевиков, быстрыми темпами завершился переход к созданию республики «единого военного лагеря», готового к проведению тотального террора. Жертвами последнего стали, прежде всего, небольшевистские политические партии и организации, все слои населения. С лета 1918 г. из всех властных советских структур была удалена легальная оппозиция, репрессивный беспредел, получив государственную поддержку, перестал сдерживаться.

Левые эсеры с декабря 1917 г. сотрудничали с большевиками. До марта 1918 г. их представители были в правительстве наркомами земледелия (А. Л. Колегаев), юстиции (И. З. Штейнберг), почт и телеграфов (П. П. Прошьян), государственных имуществ (В. А. Карелин), городского и местного самоуправления (В. Е. Трутовский); без портфеля (В. А. Алгасов). После заключения мира с Германией они в знак протеста ушли из правительства и остались во ВЦИКе и советских учреждениях. Они, вместе с большевиками, ответственны за введение внесудебных репрессий, хотя Штейнберг и призывал наказывать только по решению суда. У Дзержинского не было претензий к работе своих заместителей, левых эсеров Александровича и Г. Д. Закса.

И все-таки это была партия, сотрудничавшая с большевиками и оппонирующая их действия. Левые эсеры протестовали против объявления всей партии кадетов «врагами народа» и их ареста (ноябрь 1917 г.). 14 июня 1918 г. левые эсеры голосовали на заседании ВЦИК против предложения об исключении правых эсеров и меньшевиков из Советов[477]. Левые эсеры оставались приверженцами индивидуального, а не массового террора, в этом было их основное программное отличие от большевистской карательной политики.

Руководство левых эсеров понимало, что непопулярность действий большевиков к лету 1918 г. возросла, что возникла возможность стать первой из правящих партий в стране. Решительное сражение должно было состояться в парламентских формах на 5-м Всероссийском съезде Советов, где они резко выступили против создания в деревнях комбедов, реквизиций у крестьян хлеба продотрядами, аграрной и продовольственной политики большевиков[478]. В их поступки в те дни вмешался случай — убийство Мирбаха, которое они приветствовали, полагая его смерть необходимой жертвой во имя разжигания мировой революции. Это была их вторая, доктринальная причина расхождения с Лениным, отражавшая реальную борьбу мнений в Советах[479]. ЦК партии левых эсеров хотел сформировать на съезде новый состав Совнаркома. Незадолго до открытия съезда представители левых эсеров вступили в переговоры на эту тему с левыми коммунистами, также противниками брестских соглашений. По признанию Бухарина (1923 г.), они предложили делегации левых коммунистов (Бухарин, Дзержинский, Пятаков) создать «Правительство мировой гражданской войны и международной республики Советов», в котором не было места Ленину и Троцкому. Бухарин отказался[480]. Ленин мог узнать от него или Дзержинского о планах левых эсеров и противопоставить ему свой замысел их разгрома. Он был беспощаден ко всем претендентам на его власть, и потому после июля 1918 г. левые эсеры, по сути, были лишены права быть на советской работе[481].