— Овладеть, говорю, это полдела. Надо знать, что делать потом, — с двусмысленной улыбочкой ответил Турецкий.

— Неплохо, неплохо… — прокомментировал довольный генерал. — Сам, что ли, придумал?

— Ну а кто же!

— На-ка вот. — Наумов взял из стаканчика на столе Меркулова остро заточенный карандаш и, перевернув листы перевода тыльной стороной, подвинул к Турецкому: — Запиши мне. Для памяти.

Турецкий охотно написал по-английски, понимая, что, сам того не желая, вероятно, входит в историю: генерал при случае не преминет блеснуть. Хотя и вряд ли сошлется на источник. Ну пусть так…

— Так тут все документы? — вернулся Наумов к оригиналам. — Больше разве ничего не было?

Было заметно, что со своей генеральской прямолинейностью он не очень стеснялся говорить то, о чем ему уже было известно из других источников.

— Нет, далеко не все, — сказал Турецкий. — Среди бумаг, изъятых из архива директора частного института «Российское общество», что находится в Нью-Йорке, Михайлов его фамилия, есть еще и ряд других. Но они напрямую связаны с деятельностью этого института. И к политике практически отношения не имеют. Частная переписка с разными организациями, в частности и с ЦРУ, по вопросам главным образом финансирования. Хотите их тоже посмотреть?

— А зачем мне это? — пожал плечами Наумов, окончательно утвердив Турецкого во мнении, что и остальные бумаги он уже видел все в тех же копиях. — Почему я не должен вам верить? А где же вы нашли-то их, если это не государственная тайна?

— Да все там же, — улыбнулся Турецкий. — Что лишний раз подтверждает правоту пословицы: на всякую хитрую задницу…

— Ага! — захохотал генерал. — С винтом! Это точно!

Любил Наумов простоту и соленую солдатскую шуточку. И всячески это подчеркивал.

— Смотри-ка, — продолжил он, — а ведь мне кто-то говорил, что там у него еще до вашей следственной бригады какие-то деятели успели основательно пошарить. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. Только ведь, Григорий Севастьянович, в таких случаях нельзя забывать старую народную присказку — торопливость хороша лишь при ловле блох!

— А вам лично никогда не приходилось в жизни, ну хоть разок, ловить блох? — в азарте воскликнул генерал, и с таким видом, будто он только этим и занимается.

Турецкий засмеялся:

— Не приходилось, честно!

— То-то! А вот тут как раз и нельзя торопиться! Значит, это дилетант придумал… В квартире хранил… Вот же сукин сын!

— Он и специальный тайничок оборудовал. Но это между нами.

— Я понимаю… А в Питер-то зачем пришлось гонять? — вопрос был наивен до прозрачности.

— Прежде всего для встречи с родителями. С матерью и отчимом. У них, к слову, тоже какие-то деятели обыск произвели, накануне. Но — тоже пусто.

— В самом деле? — продолжал удивляться генерал, и ему было ну просто невозможно не поверить.

— Ага, — кивнул Турецкий, — но так бездарно, так грубо… Руки бы, ей-богу, поотрубал! Все-таки дуболомов в нашем деле, скажу вам, Григорий Севастьянович… да-а… Ну а потом мы тут, у Константина Дмитриевича, решили немного поутишить страсти. Ведь со всех сторон обложили! Как работать! И это называется, что мы делаем общее дело! Так что мой отъезд стал еще своего рода отвлекающим маневром. Раз руководитель бригады укатил в Питер, значит, там и должны развернуться важные события. Так вот мне и удалось увести за собой слежку. Даже незначительную часть дневника Кокорина им подбросили… — Турецкий, с согласия Меркулова превративший свой позор едва ли не в острую комбинацию, сейчас раскрывал карты. — Клюнули, вытащили из сумки. Затем в Питере хвост прицепили. Ну я там маленько «залег». А здесь наша бригада успела пошуровать. Вот так и вышли.

— Ну молодцы! — ликовал Наумов. — Ну артисты! Скажу по секрету, кое-что, конечно, и до меня долетало. Там, в Питере, у Павла Васильевича, говорят, нервишки-то дро-огнули! Было, было… А ты, значит, отвлек! И хорошо отвлекал-то?

— На пять с плюсом, Григорий Севастьянович! — без хамства подмигнул теперь и Турецкий.

— Ну молоток! — Восторгу генерала уже не было предела.

— Я вам так скажу, окажись вы на моем месте, вряд ли говорили бы иначе.

— Почему? — с ускользающей улыбкой насторожился было Наумов.

— Да потому что все мы — нормальные люди. И, говорят, пока еще довольно симпатичные мужики. А значит, есть не только одни достоинства, но и некоторые недостатки. О которых надо знать, чтоб было с чем бороться. Разве не так?

Наумов не удержался, перегнулся через стол и звонко хлопнул Турецкого по плечу:

— Верно заметил! — И почти шепотом, таинственно добавил: — За то и бабы любят… Слушай, Турецкий, а чего ты до сих пор не генерал?

Странный был вопрос, на который Александр не нашел другого ответа, как беспомощно развести руками. И снова подумал, что этот жест может скоро стать основополагающим в его жизни и трудовой деятельности.

— Константин Дмитриевич, — решительно воспротивился Наумов, — считаю это вашим упущением!

— Да уж было… несколько раз. По личному указанию президента. А кто его у нас слушает?… Скорее стараются наоборот, в пику: ты предлагаешь одно, а мы тебе — дулю в кармане. Стыдно, честное слово!

— Так а теперь-то чего стыдиться? Он у нас такое дело закрыл! Можно сказать, международный скандал сумел погасить! Да за это не только погона не жалко! Я уверен…

— Значит, советуете?

— Что значит — советую? Настаиваю! И сам готов принять посильное участие… А я, между прочим, задавая вопрос, где нашли, имел в виду вполне серьезный подтекст.

— Вас, наверное, интересует количество глаз? — спросил Турецкий.

— Вот именно.

— После известных событий, — включился Меркулов, — я говорю с полной уверенностью: мы трое. Но вот сколько копий сделал сам Кокорин, предположить трудно. Хотя… уж одна-то наверняка была. Иначе как бы он торговался?… А вот куда она задевалась? Ее мог похитить убийца. Тогда она уже за границей. Или…

— Что — или? — снова насторожился Наумов.

— Это версия Александра Борисовича. Но он у нас известный мастер версий, — с юмором добавил Меркулов.

— А интересно! — генерал всем телом, по-медвежьи повернулся к Турецкому.

— Григорий Севастьянович, вы извините, — неохотно сказал Турецкий, — но это все пока чисто предварительные соображения. Я полагаю, что киллер не мог действовать в одиночку. Слишком сложная картина организации преступления. И все — по секундам. У профессионалов так не бывает. Я имею в виду одиночек. Теперь проанализируем саму суть документов. Кому они нужны до зарезу? Михайлову, у которого произошла утечка, грозящая ему в лучшем случае карьерой. В худшем — вы сами понимаете. Далее. Республиканцам, которые готовы прищучить своего главу если не на бабах, то хоть на международных скандалах. И все. Остальным — невыгодно. Теперь у нас. Тут сперва надо хорошо знать, кого финансировали и с какой конкретной целью. Кто это может знать? Только давайте без обид, мы тут все свои и слова никуда не уйдут. Наши, как мы говорим, «соседи», недовольные и тем, и этим президентами. И которым наверняка ведомы истинные цели тех операций. Вот тогда этот компромат может действительно представлять для них конкретную ценность. Но самодовольство и самоуспокоенность, как нам всем хорошо известно, только мешают работе. Спецы ленятся и становятся грубыми. Что с блеском и было нам всем продемонстрировано. От обысков до слежки. Значит, вот где-то там и надо искать концы. Но я этим заниматься не буду. Мое дело найти убийцу и по возможности передать его в суд. Отыскать я надеюсь, это не самая трудная задачка, а вот осудить его вряд ли смогут.