он. — Как все делают, кто магией живёт. Особенно во время близости. Это сложно — остановить себя, не вытащив из того, с кем един… эта сила могучая, дурманящая, один раз взяв, остановиться сложно. Иные сильные маги пропадают, когда не могут. А она остановилась. В ней нет ни капли твоей силы. Она держит себя. Ведьма. Это так сложно. Не представляешь. Она ведь не плела больше небесную нить?

— Нет, — и это “нет” было таким жутким, что словно умер кто-то.

— Я признаю — я в восхищении перед ней. Особенно при учёте, что силы в тебе, достопочтенный феран, на троих, а то и поболе.

И с этими словами маг вышел. А Рэтар уставился в закрытую дверь и внутри разрасталась тьма ярости и обречённости.

Ему пришлось закрыть глаза, чтобы хоть как-то попытаться прийти в себя. Но нет… злость заполняла до краёв, гнев душил, ярость пыталась уничтожить всё вокруг. Рэтар даже Хэлу на руки боялся взять. Казалось, что возьмёт и обрушит на неё всё это и ей станет хуже.

Рэтар злился на неё. Злился. До онемения в руках, до скрежета в зубах, сводило нутро, зверь грыз хребет.

Но больше всего мужчина злился на себя.

Немного совладав с собой, он решился взять ведьму на руки и отнести к себе. Выйдя в коридор, феран посмотрел на Сейка:

— Брока ко мне, срочно, — отдал приказ, и вид у него был видимо такой свирепый, что, кажется даже видавший почти всё за время службы, воин побледнел и похоже вжался в стену сильнее положенного.

— Да, достопочтенный феран, — тем не менее чётко ответил Сейка и ушёл.

Брок пришёл достаточно быстро. Лицо парнишки было не таким как могло бы быть, если бы Хэла вчера его не подправила. Хотя безусловно Элгор вообще сегодня не встал бы по утру, если бы не визит к магу.

Изначально Рэтар хотел сына наказать, потому что парень не мог позволить себе сцепиться с бронаром, тем более он был фором ферана. И самое главное — сыном ферана. Скверный расклад. А уж при том, что бронар проиграл, вообще.

Да, Элгор и Брок были почти одного возраста и можно было бы списать то, что между ними случилось, на простую драку двух мальчишек. Но с другой стороны — Элгор был выше статусом. Он представитель правящего дома, ферната. И Брок мог сдержать удар бронара, но своего удара не допустить. Тем более, что голова у сына Рэтара действительно хорошо соображала.

Брок был сильнее, выносливее, хладнокровнее, да и просто опытнее, чем Элгор. И Хэла была права, когда сказала, что если бы Брок ударил первым, то Элгор бы лёг сразу. Не важно, как Рэтар относился к тану, но тот больше времени в своей жизни провёл при доме, далеко от войны, в тепле и достатке. Он так мало понимал в лишениях, и клыки с когтями растил только от дерзости, а не от необходимости.

В простой, грубой драке Элгор проиграл, просто потому что слишком мало в своей жизни в этих самых драках участвовал. Да и спеси у него было по-хозяйски хоть отливай, он был жестокий и злой, а Брок, уж чему и Тёрк, и Мирган, и сам Рэтар всегда учили мальчишку — быть спокойным и рассудительным.

Рэтар внутри усмехнулся — быть постоянно под прицелом шуток Тёрка и сохранять спокойствие…

И тут Хэла тоже была права — Рэтар гордился сыном. Гордился тем, каким он вырос. Элгора он ценил, но Брок… сын, да.

— Достопочтенный феран, — склонил голову Брок. — Звал?

— Да, — отозвался Рэтар. — Мне надо, чтобы ты присмотрел за Зеуром. Сейчас он должен отправиться в ин-хан, потом домой. Я хочу знать с кем ещё он говорил, виделся. Как обычно. Справишься?

— Да, — ответил юноша. Ничего лишнего, ни одного вопроса.

— И ещё, — добавил феран. — Я буду здесь. Ко мне никого. Все вопросы по дому к Элгору, все ко мне — под дверь. Про Зеура не пиши, расскажешь лично, когда спрошу.

— Да, достопочтенный феран.

— Всё. Блага, Брок.

— Блага, достопочтенный феран.

Юноша приложил кулак к груди и вышел.

Рэтар вытер с лица и шеи Хэлы кровь, снял платье. Провёл пальцами вдоль выреза ворота ранровой рубахи. Дёрнулось пустотой, потянуло тяжестью воспоминание об утре.

Он знал, что она будет протестовать, когда заказывал нижние рубашки для неё такого цвета. Знал. И этот протест. И эта рубаха из косты. И Хэле так шёл этот цвет. Он склонился и поцеловал плечо ведьмы, потом укутал её и вышел.

Находится рядом было невыносимо тяжело. Если в другие разы Рэтар ловил каждый её вздох, то сегодня это было вне его сил. Злость переливалась в почти осязаемое чувство ярости, рвущее всё внутри на части. И он взял второй меч и поднялся на башню.

Когда был ребёнком, он рисовал на полу черныгой линии движения ног при защите в одну сторону, при нападении в другую. Круг башни был идеален для тренировок и главное, что самого Рэтара, когда был мальчишкой, не было видно снизу. Он проводил в изнуряющих тренировках огромное количество времени, доводил себя до того, что руки не могли держать даже ложку.

Но он знал, что всё это не просто так. Он был упорным, он всегда чётко видел свою цель. И уже в десять он был одним из лучших мечников Кармии. В пятнадцать доказал, что равных ему нет.

Но это мастерство, которое можно отработать, а чувства? Хотры их разорвите!

Что делать вот с этим не поддающимся контролю разрывающим на части гневом из-за того, что чувствуешь эту слабость, что не можешь взять себя в руки, потому что тебя сжирает страх, который во всех других случаях готов задавить, придушить, а тут не выходит. Эта потребность в другом человеке, его тепле, его голосе, взгляде, улыбке. Потребность возвращаться.

Даже когда живы были мама… и сестра. Рэтар любил Элару, но скорее просто допускал её к себе в мир, позволял залезать куда не позволил бы никому, да никто и не пытался. Но Рэтар не чувствовал себя дома нигде и никогда. Дом просто место, где не было войны.

А сейчас чувствовал. Сейчас тянуло. Даже в этот момент, когда усиленно махал мечами, чтобы унять злость на Хэлу и на себя, тянуло пойти вниз и обнять, вслушаться в дыхание, согреть, потому что знал, что ледяная, хоть в десяток укрывал её закутай. Потому что с ней было это чувство "дома". И это всё его тяготило.

Дело было не в ведьме,