Армстронгу ощущение изоляции было более знакомо, чем его товарищам по экипажу. Как летчик-испытатель на базе Эдвардс он привык к заточению внутри герметичных летных костюмов. По сравнению с противоперегрузочными высотно-компенсирующими костюмами и шлемами, которые он надевал для выполнения высотных «прыжков» на F-104 или для подъема вплоть до границы космоса на Х-15, предназначенный для полета на Apollo скафандр был просторнее и давал большую свободу маневра.

Так или иначе, когда экипаж Apollo 11 покинул здание оперативного комплекса пилотируемых полетов в 6:27 по времени восточного побережья США и прошествовал в желтых защитных галошах внутрь оборудованного кондиционером автобуса, которому предстояло провезти астронавтов примерно 13 км до стартового комплекса № 39А, каждый орган и каждая ткань в их телах ощущали, что они оторвались от привычного царства природы и попали в полностью искусственную среду обитания, которая и будет поддерживать их организмы во время космического путешествия.

Отправляясь в путь, Нил, Майк и Баз чувствовали большую уверенность в надежности ракеты-носителя Saturn, но как себя поведет ракета в полете, никто не мог сказать наверняка. «Это, без сомнений, машина высоких летно-технических качеств, – подтверждал Армстронг. – Но она не идеальна». Saturn V возник из небытия очень быстро. Феноменально быстрая скорость разработки этой ракеты – результат применения стратегии комплексных испытаний, нового подхода научно-исследовательских и конструкторских подразделений NASA, главным энтузиастом которого выступил доктор Джордж Мюллер, заместитель администратора по вопросам пилотируемых полетов. Мюллеру удалось резко ускорить работы по созданию Saturn V, отстояв необходимость с самого начала выполнять испытания всех трех ступеней в «настоящем», пригодном к полету варианте, в отличие от методики, при которой каждая ступень испытывалась по отдельности, а сборка единого изделия начиналась, только когда каждая из ступеней докажет свое качество.

Без комплексных испытаний в установленный президентом Кеннеди срок не удалось бы уложиться. И все же это не был самый безоговорочно верный способ постройки хорошей ракеты, особенно такой ракеты, которая представляла собой громадный и сложный комплекс новейшей техники, а тяга ее двигателей на старте достигала 3000 тонн.

Когда экипаж занимал места на самой вершине этой монументально могущественной ракеты и начиналось ожидание момента, когда ее двигатели исторгнут огонь, астронавтам уже поздно было думать об опасностях, которые могли их ждать. К тому же всегда существовала вероятность того, что случится какая-нибудь небольшая неисправность или изменение условий в последнюю минуту в одной из сотен подсистем, связанных с ракетой, космическим кораблем или стартовым комплексом, и запуск окажется отменен.

Первый астронавт, вошедший в космический корабль Columbia в утро старта, был не Армстронгом, не Коллинзом и не Олдрином, а Фредом Хейзом, дублером Олдрина в качестве пилота лунного модуля. Фред явился сюда на девяносто минут раньше основного экипажа, чтобы выполнить от начала до конца пошаговую инструкцию длиной в 417 команд, которая была предназначена гарантировать, что каждый из кабинных переключателей и регуляторов окажется в правильной позиции. В 6:54 Хейз и другие участники «провожающей команды» дали свое «добро» на готовность корабля. Поднявшись на лифте вверх на 97,5 м до уровня кабины ждавшего его корабля, Армстронг ухватился за поручень над верхним обрезом входного люка капсулы и, повиснув на нем, скользнул внутрь. До того как начать подъем на лифте, Гюнтер Вендт, начальник команды стартового комплекса, вручил Нилу маленький подарок: это был вырезанный из пенополистирола лунный серпик, покрытый металлической фольгой. Вендт сказал Армстронгу, что это «ключ к Луне», и улыбающийся Нил попросил Вендта оставить сувенир у себя до их возвращения. Взамен Нил дал Вендту маленькую карточку, которую он нес заткнутой за ремешок часов на запястье. Это был билет на поездку на «космическом такси» с надписью: «разрешен проезд между двумя любыми планетами».

Внутри командного модуля Армстронг занял место командира с левой стороны кабины. Через пять минут после того, как техник подключил к борту корабля все провода и шланги, ведущие к скафандру Нила, Коллинз, пилот командного модуля, устроился на правом сиденье, а за ним последовал пилот лунного модуля Олдрин, севший в центре (Олдрин помещался в центральном сиденье потому, что он тренировался лететь в этой позиции на Apollo 8. Коллинз не участвовал в тренировках из-за операции по удалению костной шпоры в шейном отделе позвоночника, поэтому, вместо того чтобы переучивать База процедуре вывода на орбиту по-новому, NASA решило тренировать Майка на работу в правом сиденье).

Под левой рукой Нила располагалась рукоятка прерывания полета. Если он повернет ее, укрепленная над командным модулем на мачте твердотопливная ракетная связка вспыхнет и унесет капсулу корабля Apollo 11 прочь от опасности. В программе Gemini корабль оборудовался катапультными креслами, а не ракетной системой аварийного спасения, но ракета Titan, которая выводила Gemini на орбиту, заправлялась высококипящими самовоспламеняющимися компонентами топлива, которые не могли взорваться так же бурно и мощно, как грозил в случае аварии взорваться Saturn, наполненный керосином, водородом и кислородом. Силы катапультных кресел было бы недостаточно, чтобы отбросить астронавтов на достаточно безопасное расстояние от гибнущей во взрыве ракеты. Процедура пуска Saturn V особенно хорошо подходила к профилю Нила как исследователя, потому что теперь ракетой можно было свободно управлять из кабины корабля: «В более ранних вариантах ракета Saturn не управлялась астронавтами. Если бы, например, во время старта Apollo 9 случилась авария инерциальной системы, то Макдивитту, Скотту и Швейкарту пришлось бы приводняться в Атлантическом океане или, возможно, совершать посадку на сушу в Африке с большим риском пострадать при ударе о землю. Для нашего полета мы добавили запасную систему наведения к оборудованию командного модуля, поэтому, если бы в носителе Saturn произошел какой-то сбой, мы могли переключиться на запасные системы и управлять полетом ракеты прямо из корабля». Если бы автопилот отказал, пилот мог вывести эту ракету-носитель на орбиту в ручном режиме.

Подъем Apollo 11 на орбиту занимал несколько последовательных отличающихся фаз, и в пределах каждой из них особенности процедуры прерывания полета были свои. Армстронг объяснял: «Требовалась полная концентрация, чтобы выполнять работу по текущей фазе и притом готовиться к возможной аварии на следующей фазе». В то время как ракета с пылающими двигателями несла их все выше, самую важную информацию о ходе полета он, по его словам, получал так: «Одновременно следил за положением аппарата по индикатору ориентации, считывал полетные данные по компьютерной индикации и слушал доклады по радиосвязи, где сообщали, в какой фазе полета мы находимся и к какой скоро приступим».

За то время, которого не хватило бы автомобилю, чтобы преодолеть в тот день ужасные пробки на выезде из окрестностей космодрома на мысе Кеннеди, Apollo 11 обогнул планету полтора раза и отправился в путь в сторону Луны. Родителей Нила на газоне перед их домом в Огайо уже осаждала небольшая орда репортеров: «Мистер Армстронг, что вы думаете по поводу этого старта?» и «Миссис Армстронг, что вы почувствовали, когда увидели, как ракета с вашим сыном исчезает в небе?» Виола воскликнула: «Не могу передать словами, как я благодарна!» Перенося, как всегда, свои религиозные воззрения на сына, она заявила: «Нил верит, что Бог там, наверху, с ними, с тремя нашими мальчиками. Я верю в это, и Нил верит в это». Стив отметил: «Это грандиозный, счастливый момент. Мы не отлепимся от телевизора, пока будет продолжаться полет». Мать Виолы, восьмидесятидвухлетняя Кэролайн Корспетер сказала перед камерами телекорреспондентов: «Я думаю, это опасное дело. Я сказала Нилу, чтобы он там осмотрелся как следует и не выходил бы наружу, если ему не понравится то, что он увидит. Он сказал, что не будет».