превратившись в кровавый туман. Салакутт снова заорал, и получил пинок в лицо. Подняв его тело и закинув его на отродье Цербера, Опричник шлепнул существо по боку и подошёл к Сабле, лежащей на земле. Неспешно, словно он прогуливался по городу, а не находился посреди устроенной им же бойни. Взвалив девушку к себе на плечи, он направился в сторону реки.

Ледяная вода, в которую он её бросил, привела её в чувство, позволила скомпенсировать потерю жидкости.

Поднявшись на ноги, она увидела, что он сидит на берегу. Неподвижная, мрачная фигура, излучающая угрозу.

— Как ты?

Его голос был стерилизованным, монотонным рычанием, низкий бас, обработанный компьютером, с такой тщательностью, что даже обостренный слух не был способен понять, где начиналось человеческое, а где машинное звучание.

Говорили, что Опричник не человек. Труп, который находится внутри костюма, робот или искусственный интеллект. Как иначе можно было объяснить, то, что его видели по всему Петербургу, в режиме 24/7 месяцами?

Другие точно утверждали, что он обычный человек. Просто человек, которому было нечего терять, который посвятил всю свою жизнь борьбе за свои цели, ради которых он без костюма мог забить чугунной сковородкой таланта-олимпийца, или в костюме прикончить команду талантов посланную остановить его беспредел в Сталестрое, и выставить их головы на кольях перед въездом в город.

Творившееся в Сталестрое называли беспределом, но по-своему это был самый спокойный район в городе. Беспредел там начинался, когда власть, другие команды талантов, или залетные супертеррористы попадали на его территорию, особенно без приглашения. Две команды злодеев, и вигилант психопат. Никто не пытался понять, кто из них оставлял отрубленные головы на кольях или освежёванные тела на дорожных указателях, все просто уяснили для себя правила игры со Сталестройским Вигилантом и Сталестройской Диадой. Все старались избегать этот пригород Петербурга.

Сабля стащила с себя шлем и сплюнула горькую слюну.

Сейчас её череп и черты лица были искажены трансформацией, и она не боялась за тайну личности. Возможно, для Опричника её вообще не существовало. Он был одним из самых старых талантов, уже четвертый год существуя в этом мире на своих условиях. Во многом, суперзлодеи в городе соблюдали пакт и его соглашения именно из-за него. Никто не хотел, чтобы Опричник пришёл за ним, никто не хотел потерять лицо, в буквальном смысле.

— Жива.

— В нашем деле, это уже многое значит.

На её кислый сарказм, он ответил своим. Что ж, уже коммуникация, уже неплохо.

— Что это было?

Он наклонил голову, в его позе возникло какое-то напряжение, словно он раздумывал атаковать её за этот вопрос или нет. Затем она поняла, что он сканирует её тело, что-то задело её обострившиеся чувства.

— Синьор Opritchnik, вы переходите личные границы дозволенного.

Вигилант издал короткий, металлический звук.

— Как и ты. Я не обязан давать тебе отчёт о своих действиях, Сабля. Как и раскрывать тебе тайны мироздания. Не слышу благодарности, за спасение твоей жизни.

Сабля посмотрела на укус на предплечье. Часть тканей выглядела пораженной чем-то вроде гангрены, и они постепенно распадались, вытекая из раны сплошным гноистым потоком. Ещё никогда раньше, она не сталкивалась с ранением, которое бы заживало так медленно. В её случае, травмы либо могли убить, либо исцелялись пока хватало биомассы и химических веществ.

— Спасибо, — Сабля сосредоточилась, фокусируясь на ощущениях в организме и стараясь вывести из него все инородные элементы и вещества.

— De nada.

Молчание затягивалось. Она не знала, что сказать или спросить. На её глазах, он убил человека, пытал и казнил его, затем явно пытал другого, и если Салакутт ещё жив, вряд ли Опричник намеревался пить с ним чай.

Сабля достала телефон с пояса, посмотрела на часы. Всё произошедшее заняло не больше двадцати минут, хотя казалось прошли уже сутки.

— Я знаю, что ты и Пятерня, что-то планируете.

Звук его голоса, застиг её врасплох словно удар.

— Намеревался выйти с вами на связь позже и в другой обстановке, но получилось так, как получилось.

Он поднялся, повернувшись к ней спиной. На песке рядом с ним остался лежать кусок бумаги, с каким-то набором символов.

— Не хочу, чтобы это звучало как приказ, или требование долга за твое спасение. Тебе стоит, как можно меньше думать о том, что ты видела. Сходи к Гримуару, он сможет помочь. Жду тебя и Пятерню, в Сталестрое.

— А если мы не придем?

По движению его плеч, она поняла, что её замечание его позабавило.

— Мне всё равно.

Значит они просто один из его вариантов для чего-то. Частью репутации Опричника, был тот факт, что таланты, связывавшиеся с ним надолго, имели тенденцию плохо кончить. Или по крайней мере, таковы были слухи. С другой стороны, синьор в чёрной броне, был не из тех, кому стоило отказывать.

— А что мне делать, с тем, что я видела?

Он остановился.

— Мне всё равно.

Медленно словно танк, он повернулся к ней.

— Тебе не стоит беспокоится о том, что кто-то найдет трупы, твое ДНК или что-то, что выведет на тебя. Кроме твоего мотоцикла. Подберешь его сама, вроде он был цел. Как я уже сказал, кое-что из того, что ты видела, не то, о чем стоит распространяться. Если ты хочешь рассказать о том, что я разобрался с парочкой ублюдков, это мне не повредит. Они и так это узнают.

Бесстрастная угловатая маска, с впадинами на месте глаз, посмотрела прямо ей в глаза.

— Но, помни. Они напали именно на тебя. В следующий раз меня рядом может не оказаться.

Сабля кивнула, поняв к чему он клонит.

— Спасибо ещё раз.

— Nos vemos.

Сделав несколько шагов вперёд, он встряхнул плечами и исчез, растворился во тьме, став невидимым и оставив её одну.

[1] чешская народная забава по выкидыванию неугодных политиков в окно.

[2] Salakütt (эст. Браконьер)

2017 РМ. Глава 12. И поэтому пока

Рука господина твоего, носящаяся над главою раба непрестанно, согнет выю твою на всякое угождение. Глад, стужа, зной, казнь, все будет против тебя. Твой разум чужд благородных мыслей. Ты умереть не умеешь. Ты склонишься и