— Я уверен, что ваш муж сейчас сладко спит после обеда.

Но, оглядевшись, Бренд убедился в том, что супруги действительно спали в одной комнате. Каждую ночь Розамунда лежала в этой кровати с сэром Дигби. Вне себя от ревности, Бренд схватил девушку за подол платья и подтащил к себе.

— Разве я не заслужил награды за работу жеребца-производителя?

— Я спасла вам жизнь!

И это было правдой. Бренд привлек Розамунду ближе, и вот она уже перестала вырываться.

— Откуда у вас эти шрамы? — спросил он. — Что случилось?

Розамунда слегка расслабилась и опустила голову ему на грудь.

— Дорожная авария. Мы слишком быстро ехали. В кромешной тьме карета перевернулась.

— Кто — мы?

— Мы с Дианой. Леди Аррадейл. Мы с ней кузины, почти ровесницы. И часто попадали в переделки.

— Сколько вам было лет?

— Шестнадцать.

В шестнадцать она вышла замуж. Неужели из-за шрамов?

— Куда вы ехали?

Она подняла голову, и в ее грустных глазах сверкнули озорные искорки.

— Мы уговорили кучера отвезти нас в Ричмонд, на бега, так, чтобы не знали наши родители. Они бы нам не разрешили. Мы торопились домой, было уже темно, и карета угодила в кювет. Несчастный случай.

Бренд провел пальцем по длинному шраму.

— Ваша кузина не пострадала?

— Диана два дня пролежала без сознания. Она до сих пор чувствует себя виноватой, ведь это была ее идея.

— Наверняка и все остальные тоже. — Бренду хотелось как следует выпороть рисковую графиню Аррадейл.

— Вы меня недооцениваете, сэр. Я тоже частенько была заводилой в разных авантюрах. — Улыбка ее померкла. — Раньше.

— До того как вышли замуж за сэра Дигби. Вас принудили к этому браку?

— Нет. — Она вздохнула. — Тогда я выглядела гораздо хуже, чем сейчас. Все охали, причитали. Мне надоело. Я не могла больше слышать, как меня называют «бедняжка Рози». Я сидела дома безо всякой надежды на замужество и, когда подвернулась такая возможность, ухватилась за нее как утопающий за соломинку. Все сразу успокоились. В Венскоуте, за каменными стенами, я была в безопасности… Вообще-то Дигби не хотел жениться, но тогда я ничегошеньки не понимала.

— И никто не посоветовал вам подождать?

— Все были так же растерянны, как и я. — Она заглянула ему в глаза, спокойные и понимающие. — Это было очень давно.

— Но сейчас аукнулось.

— И слава Богу. Если бы не тот несчастный случай, мы бы с вами никогда не встретились.

— Странная логика, но в общем, все правильно. — Помолчав, он добавил:

— Жаль, что вы сразу мне не доверились. Разве я не заслуживаю доверия?

На глазах ее заблестели слезы.

— Тайна не моя. Я не могла рисковать. Прошу вас, Бренд, не выдавайте меня. Пострадаю не только я, но и…

— Знаю. — Он смахнул слезинку с ее щеки. — Пострадает сэр Дигби. И Венскоут. И Уэнслидейл.

— Эдвард не должен ни о чем догадаться.

— Эдвард уже догадывается. — Увидев ее встревоженный взгляд, он добавил:

— Не о вашей беременности, а о вашем прелюбодеянии.

— Он готов подозревать в грехе даже монаха-отшельника, живущего в одинокой пещере. Но он никогда ничего не докажет, если вы ему не поможете.

Она не пыталась его искушать, но ее присутствие уже было искушением. Его Далила! Любимая, единственная… и недоступная. Бренд хотел ее соблазнить, но даже если бы ему удалось поколебать ее твердую волю, не мог же он овладеть ею в супружеской постели, где даже поцелуй показался бы низостью.

Лорд убрал руки и отошел, борясь с собой.

— Я не выдам вас, даю слово. Поверьте мне хотя бы на этот раз. Но вы недооцениваете Овертона и коттеритов. Сэр Дигби обещал своему племяннику, что больше не пустит его в дом. Проследите, чтобы он исполнил свое обещание.

Розамунда положила руку на живот.

— Он может сделать что-то плохое?

— Кажется, он возомнил себя карающей Божьей десницей. Вы преступаете закон, и для такого рода преступлений наверняка есть какое-то наказание. Ему остается только доказать вашу вину.

— Без вас он ничего не докажет.

— Тогда он, возможно, попытается покарать вас сам. Мне по-прежнему хочется увезти вас отсюда — просто чтобы защитить.

Роза гордо вздернула подбородок. Такая милая, такая решительная!

— Я буду бороться. Здесь мой дом, Бренд. Мое поместье. Я вросла корнями в эту землю, как розовый куст в саду.

Умом он все понимал, но глупое сердце отказывалось слушать доводы рассудка.

— Если бы не было сэра Дигби или ребенка…

— Но они есть.

При этих решительных словах у Бренда перехватило дыхание. Он положил руки ей на плечи.

— Мое молчание имеет цену.

Съежившись под его цепкими пальцами, она прошептала:

— Какую же?

— Если вы не беременны, если что-то сорвется и вы захотите попробовать еще раз, позовите меня. Обещайте. Я отдам вас сэру Дигби и Венскоуту, миледи, но я ни за что не отдам вас другому, случайному мужчине.

Розамунда закусила губу и кивнула, глотая слезы.

— Кроме вас, мне никто не нужен, — прошептала она.

Его так и подмывало спросить про ее супружеские отношения. Что, если Дигби еще требует от нее чего-то на этой большой старой кровати? Он намекал на свою немощь, но это еще не значило, что он не пытается ее преодолеть. Впрочем, Бренд не имел права задавать такие вопросы. И боялся услышать не тот ответ. В голове его билось, точно птица в клетке: «Моя, моя…»

Но она не его. И никогда его не будет.

Разум возобладал над страстью. Бренд отпустил девушку и пошел к двери. Задержавшись на пороге, он оглянулся:

— Я полагаю, это конец.

Она кивнула, уже не сдерживая слезы, которые ручьями катились по шекам.

— Прощайте, Бренд Маллорен.

— Как мне вас называть? Рози?

— Это мое детское имя. Меня зовут Розамунда, но я хотела бы, чтобы вы звали меня Роза, как Диана.

— Да пребудет с вами Господь и моя любовь, Роза Овертон.

Бренд открыл дверь, проверил, нет ли кого в коридоре, и ушел. Сэр Дигби храпел внизу, развалившись в просторном кресле. У ног его лежали охотничьи собаки. Бренду хотелось растолкать толстяка, сказать ему, чтобы он берег себя ради жены. Но другая половина его души желала сэру Дигби смерти, причем немедленной, чтобы он больше никогда не лег в свою супружескую постель.