Противник отшатнулся, но мне в данный момент было все равно. Однако это была всего лишь хитрость. В следующее мгновения на меня навалились со всех сторон, и мне пришлось вертеться в кольце врагов. Удары сыпались отовсюду, но из-за моей высокой скорости они всегда запаздывали и наносились туда, где я стоял буквально доли секунды назад. Выпад, отскок, еще один противник валится к моим ногам, но его место занимают двое других и приходится отступать. Внутри идет отсчет секунд, главное не запоздать с движением. Сейчас мое спасение скорость. Шаг вперед, два назад, шаг в сторону. На то место, где я стоял недавно, обрушивается град ударов. Мой удар, в отличие от выпадов врага, убийственно точен. Постепенно вокруг меня образуется чистое пространство. Уже никто не решается атаковать первым. Я делаю шаг вперед. Они ожидают этого. Они уже привыкли, что я рвусь вперед и ждут этого. Но в последнее мгновение я разворачиваюсь и бегу назад. К такому маневру они не готовы. Что мне и требовалось. Необходимо ловить врагов на неготовности. Делать не то, что от тебя ждут.

Я прорываю слабый заслон и вырываюсь из кольца. Враг толпой бежит за мной. Я тут же разворачиваюсь и встречаю самых быстрых. У них нет шансов. Я снова иду вперед. Противник расстроен. Я чувствую это по хаотичному метанию людей. Уже нет прежней согласованности в их действиях. Теперь каждый дерется за себя, а значит, они стали легкой добычей.

Но в пылу боя я забыл о главном, о чем не имел права забывать. Рана, нанесенная Эльвором, была не опасна, но с каждым ударом сердца из нее вытекала кровь. Я почувствовал, что начал слабеть. Заколол бок. Только тогда я вспомнил о ране и попытался зажать ее рукой. Мои движения стали менее уверенными, и я сразу пропустил два выпада. Они прошли вскользь, но добавили пару царапин. Моя одежда намокла от крови.

Отразив еще пару выпадов, я крутанулся на одной ноге, опрокидывая рванувших ко мне заговорщиков, вдохновленных тем, что я стал делать ошибки. Ни один из упавших больше не встал: может я и стал пропускать выпады, но атаковать еще могу. Я стал отступать. Вскоре из-за слабости я был вынужден выйти из высокого темпа.

– Атакуйте его!!! Атакуйте!!! – услышал я призыв дяди Эльвора. – Он уже выдохся! Он ранен!!!

– Сюда!!! – звали меня друзья. – Энинг, сюда!

Я находился метрах в четырех от друзей, в кольце заговорщиков, которые медленно приближались ко мне. Было видно, что они боятся. Устроенная мной бойня у многих отбила охоту связываться со мной. Их толкало вперед только то, что они все понимали, что если им не удастся убить короля, то они обречены. Отто не отличается кротостью характера. И было ясно, что вырваться из этого кольца мне не дадут, а у моих друзей не было сил, чтобы помочь мне. Но тут от удара распахнулась дверь и в зал ворвался отряд тевтонских гвардейцев. Впереди бежал Муромец и его друг, с которым они ломали подковы. С полным вооружением, прекрасно обученные, гвардейцы не оставили заговорщикам никаких шансов.

Муромец со своим приятелем просто подхватили парочку заговорщиков и, орудуя ими как дубинами, бросились вперед.

Воспользовавшись замешательством, я снова взвинтил темп и проскользнул мимо врагов, но около друзей рухнул на пол.

– Улехта взять живым!!! – раздался зычный приказ короля. – Живым взять этого мерзавца!!!

Так вот как зовут дядю Эльвора – Улехт, а не Лехтер и не Легтер. Я попробовал подняться, опираясь на меч. Тут же почувствовал, как кто-то помогает мне, подставляя плечо.

– Уйди, Оль, – попросил я. – Ты же вся перепачкаешься.

– Ой, дурак! Какой же ты дурак! – плача и смеясь повторяла она.

Тут с другого бока подхватил меня отец, а Далила уже разрезала мою одежду. Около меня остановился Ратобор.

– Вот во что я превратил ваш подарок, князь, – улыбнулся я сквозь боль. – Теперь его не отстираешь.

– Я тебе еще один такой костюм подарю, – серьезно пообещал Ратобор, как будто в этой одежде и было все дело.

Подошел мрачный Отто. Остановился, посмотрел на меня. Потом оглядел зал. Везде лежали трупы. Заговорщики вперемежку с оставшимися верными королю людьми. Ходили гвардейцы.

– У многих баронств после сегодняшнего дня появятся новые владельцы, – хмуро заметил он. – Какие люди погибли.

Я закрыл глаза и откинулся назад, прислонясь к стене. Да, какие люди погибли. Винер, Буефар и вот сегодня Ролон. И это ведь ты виноват, король! Ролон ведь предупреждал, что именно в этот день можно ждать сюрприз. Он ведь просил принять меры, а ты, король этого не сделал! Как слуги могли принести в зал корзины с оружием, а их даже не досмотрели? Почему в коридоре не стояли солдаты? Ведь твой сын предлагал эти меры, а ты отверг их. Это ты виноват в гибели всех этих людей. Но я тебе этого не скажу. Королям такого не говорят. У королей только одно преимущество перед простыми людьми – они не могут позволить считать себя не правыми. Впрочем, в глубине души ты будешь понимать, что виноват и это будет мучить тебя всю оставшуюся жизнь. И тебе не с кем будет даже поделиться своими мучениями. Но такова плата за преимущество быть всегда правым. Такова плата…

– Егор. Егор, очнись, – донеслось до меня как из тумана. Только сейчас я сообразил, что меня уже давно тормошат и зовут. Я приоткрыл глаза. Надо мной склонилась обеспокоенная мама. Далила в это время уже разрезала мне одежду и бинтовала бок.

– Все в порядке, – прошептал я. – Просто задумался немного.

– Лежи, не вставай! – Заметив, что я пытаюсь привстать, Муромец положил мне на плечо свою руку. – Сейчас без тебя разберутся.

Около стены я сидел около часа. Далила закончила бинтовать мои раны и теперь занималась другими раненными. Ей помогала мама. Я видел, как она бросала в мою стороны тревожные взгляды, но понимала, что другим людям ее помощь требовалась гораздо больше, чем мне. Около меня сидела только Ольга. Один раз подошел Витька. Он хотел что-то сказать, было видно, как он пытается это сделать. Потом махнул рукой и поспешно отошел. В глазах у него блестели слезы. Это было так необычно для него, что я попытался было пойти за ним, но Ольга меня удержала.

– Сиди. С братом ты еще успеешь поговорить. Пусть побудет пока один. Думаю, что для него все случившееся большой сюрприз. До сегодняшнего дня он не воспринимал происходящее всерьез. Для него это было как развлечение, а сейчас он понял, что все происходит на самом деле.

Я в немом изумлении обернулся к Ольге. Мое удивление было так заметно, что Ольга невесело усмехнулась:

– Чему ты удивляешься? Я ведь была в твоем мире и помню свои ощущения. Тогда то я и поняла твоего брата, который до этого казался мне совершено несерьезным. А он просто не воспринимал серьезно этот мир… как и я, пока была в твоем мире.

Я некоторое время молчал, вспоминая слова Деррона, который говорил о моем брате то же самое, что и Ольга сейчас. Он ведь тогда и согласился, чтобы Витька отправился со мной только для того, чтобы тот понял серьезность ситуации. Правда, в тот раз это не удалось. Но сегодня, кажется, Витька навсегда избавился от иллюзий. Хотя сделал это вовсе не тем способом, который изберет нормальный человек. Но тут уж зависит не от нас.