Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сколько их, кстати? Раз, два, три… семь. Всего семь? А когда ж я их потратить-то успел? Ну-ка вспоминаем. После той памятной ночи с пожаром у меня оставалось всего 22 патрона. Один взорвал Андрюшка в печке — 21. Два сжег во время разборок с охранниками в магазине в Заозерном, стреляя по светильникам над их головами — 19. Еще два тогда же. во время облавы на собачек — 17. Значит у Эльбы я забрал 17 патронов. Первого здесь я взял без стрельбы ножом. Все на месте. Зато вот на второго пару потратил — 15. Ещё три спалил во время ночной акции отвлечения, когда детей уводили — 12. Еще два уже сегодня там у площадки, по засранцу и по окнам — 10. Ну и вот на эту парочку ещё три патрона — 7. Всё верно. Так и выходит.
Блин, ну до чего же дорогая штука — война получается! Два дня пострелял, а патронов, считай, уже и не осталось. Интересно, что мы будем через пару месяцев делать? С копьями и луками воевать начнем? Ох, грехи наши тяжкие…
Тяжело вздохнув и пошатнувшись от усталости, я выпрямился, увешанный трофейным оружием словно новогодняя елка. Нужно идти спасать Малинку. Все остальное, включая последних недобитков, подождет. Девчонка и так натерпелась. Ни к чему длить ее мучения.
Впрочем, когда спустя некоторое время осторожно вернулся на площадку — я понял что со спасением уже опоздал.
Нет-нет! Не нужно сразу подозревать самое худшее. Ничего непоправимого с ней больше не случилось. А со спасением я опоздал потому, что ее уже спасли. Эльба! Непослушная Эльба опять не усидела на месте и примчалась, видимо мне на помощь, с Темкиным обрезом наперевес. И куда она ещё могла пойти как не к дому? А тут «картина маслом». Добро еще то, что захватчики свалили, бросив свою жертву одну на морозе.
Малинка к моему приходу была уже освобождена и Эльба торопливо стянула с себя свою куртку, напялив её на девчонку. Для невысокой Иры куртка рослой Эльбы получалась практически в пол. Малинка даже стоять не могла. Эльбе приходилось удерживать ее практически на весу. Отрадно было наблюдать как, ещё пару дней назад, непримиримые соперницы стоят чуть ли не в обнимку, шепотом о чем-то переговариваясь и размазывая по своим лицам слезы. Хоть это хорошо.
А вот то, что они совсем позабыли об осторожности — плохо. Я смог дойти практически до самой площадки, прежде чем меня заметили.
— Шиша! — Эльба дернулась было в мою сторону, но Малинка, лишенная дополнительной опоры, опасно пошатнулась и чуть не упала. Пришлось вернуться, поддержав ее. Но бежать ко мне ей хотелось больше и потому, подхватив Малинку на руки как маленького ребенка, спортсменка шагнула ко мне вместе с Ирой.
— Ты их видел? Мы слышали выстрелы. Они тебя не догнали? Где они сейчас? Они гонятся за тобой?
— Никто за мной не гонится, — странно хриплым голосом ответил я, устало приваливаясь к заснеженной скамейке. — Двоих, что за мной пошли, я заминусил. Так, что их осталось четверо… Даже трое, если тот, которого я тут подстрелил, уже сдох. Но и тела его я не видел. Унесли куда-то?
— Они его в нашу больничку унесли, — подала голос чуть живая Малинка еще более хриплым голосом, чем у меня. — Я слышала, как они об этом говорили. Он ранен, но очень серьезно.
— Хорошо, — согласно кивнул я. — Значит их трое в строю осталось. Причем, одна из них — девка. Это нам уже пустяки.
— Шиша, да ты на ногах не стоишь! — обеспокоенно произнесла Эльба, с тревогой заглядывая мне в лицо
— Пустяки, — с трудом отмахнулся я. — Сейчас пойду и добью оставшихся… А ты уведёшь Малинку. В тепло. Накормишь и согреешь. Да, и вот еще, — я стянул с плеча трофейное ружье и протянул его Эльбе, а потом зашарил по карманам в поисках патронов от него. — Держи. Хватит тебе с этим огрызком бегать. Верни его Темычу. Не дело, что у нас все дети без прикрытия сидят… Калаш тоже забери. К нему патронов, к сожалению, нет совсем, но и мне его пустой таскать не с руки. Да ещё вот… Револьвер… Сама решишь кому из наших там его вручить… Или себе вторым стволом возьмешь… А мне нужно завершать это мочилово.
— Может я с тобой схожу? — по прежнему с сильным беспокойством спросила Эльба, пытливо заглядывая мне в лицо. Что у меня там на лице написано, что ли, как мне херово?
— Нет!!! — как можно свирепее отрезал я. — Я. Разберусь. Сам. Твоя задача — Малинка! Уводи её! Отдай стволы ребятам и потом, может быть, приходи на помощь… Если будет что к тому времени ещё помогать.
— Хорошо… - с явным усилием отступила та. — Но может ты меня подождешь? Вдвоем же легче будет.
— Ты думаешь, я не справлюсь? — криво усмехаюсь ей в ответ — До этого же как-то справлялся.
— Ты неважно выглядишь, — осторожно замечает девчонка.
— Я знаю, — устало соглашаюсь я. — Ничего. Я — справлюсь. Немного уже осталось. А ты уводи Малинку. Сейчас же.
— Хорошо, — сдается Эльба. — Я быстро. Ты не спеши пока. Я туда и обратно.
И забросив трофейные стволы за спину, и подхватив Малинку на руки, заспешила к выходу из СНТ. Я же, постояв на месте, глядя ей вслед, развернулся и, пошатываясь, зашагал в сторону нашей больнички. Сегодня всё это закончится. Так или иначе.
Сил не было ни на что. От усталости наваливалось полное отупение. Даже страх куда-то исчез. Оставалось только одно желание. Пускай это всё побыстрее закончится. Даже думать было больно. Но мысли всё равно упрямо пробивались через пелену усталости.
Что я творю? Сколько человек я уже убил? И чем после этого я отличаюсь от того же Герцога? Такой же убийца. Можно придумывать великое множество оправданий самому себе. Что иначе нас всех перебили бы. Что я мщу за погибшего Даню и чуть не замученную Малинку. Что захватчики просто все скоты и выродки. И, даже, возможно всё это будет правдой. Но от этого не перестанет быть оправданием. Я преступил черту. Отнял жизнь у другого человека. Более того, у ребенка! И я уже виновен. Печать детоубийцы уже на моей душе. И ее не смоешь ничем. Никакими оправданиями.
Возможно именно по этому
