Но главной заботой Васильца и после выхода на заслуженный отдых оставались собаки.

Он жил тем, что откармливал, обучал и продавал обеспеченным людям немецких овчарок. Пользуясь старыми связями и знакомствами, Василец за бесценок брал выбракованных щенков в милицейском питомнике при школе служебного собаководства. Из этих собак, по разным причинам не годных к милицейской службе, тем не менее, получались отличные охранники частных домов и квартир.

Правда, дела на коммерческом поприще последний год шли далеко не блестяще. В прежние времена Василец одновременно держал в клетках на своем дворе до двадцати собак. Теперь осталось только шесть. Три собаки, можно считать, уже пристроенными. И аванс за них получен.

Три другие собаки ещё ждут своих хозяев. Можно сказать, что вся эта коммерция себе один убыток. Вырастить и обучить сторожевую собаку дело хлопотное и очень накладное. Сам кусок не съешь, а овчарка должна быть сытой.

А клиент в последнее время пошел не слишком денежный, избалованный, ничего не смыслящий в настоящих собаках. И что обиднее всего, не признающий чужого мнения. Мнения человека, всю жизнь отдавшего обучению четвероногих. Люди с большими деньгами предпочитали брать собак голубых кровей, более породистых, чем простая овчарка. Василец прогорал именно в тот момент, когда деньги особенно нужны. Через месяц свадьба внучки. И поехать к молодым в Чебоксары без хорошего подарка – последнее дело.

Но сегодня день особый. К полудню Василец ждал денежного заказчика. Возможно, финансовые проблемы быстро разрешатся.

Утро Василец начал, как обычно. Сегодня четверг, значит, как всегда в этот день недели нужно позаботиться о пропитании для собак. Еще ни свет, ни заря он выпустил из самодельных клеток, обтянутых металлической сеткой, шесть молодых овчарок. Когда собаки набегались по двору, Василец палкой загнал их в клетки.

А сам сел за руль старенького «Москвиче» отправился на местный мясокомбинат. В палатке рядом с проходной можно дешево купить мясной требухи, а знакомый забойщик скота к восьми утра выносил к воротам десятилитровую канистру свежей коровьей крови.

Василец обернулся быстро. Очередь за требухой оказалась короткой, знакомый забойщик уже ждал на обычном месте. Затарив багажник, Василец приехал домой, поставил во дворе машину, запер ворота, спустил в погреб пакеты с требухой. Теперь можно немного передохнуть. Он вынес во двор тазик с замоченным с вечера бельем и принялся за стирку. В калитку постучали, когда Василец достирывал последнюю пару носков.

С другой стороны калитки стоял Тарасов и барабанил кулаком в плотно пригнанные доски забора.

– Иду, иду…

Василец выплеснул из тазика грязную воду и со всех ног помчался к калитке.

– Доброго здоровичка.

Василец пропустил Тарасова во двор и закрыл калитку, опустив металлический крюк.

– И вам того же, – Тарасов доброжелательно улыбнулся.

– Вон туда, Николай, идите. За дом…

Отчество и фамилию Тарасова Василец, разумеется, не спрашивал. Просто Николай – и точка. Собаковод справедливо полагал, что много знать простому человеку не следует, а то иначе быстро дубу врежешь. Тарасов, наклонился, пролез под веревками с мокрым бельем, сопровождаемый хозяином, свернул за угол дома. Вот и клетки с собаками. Тарасов остановился. Овчарки, понявшие, что пришел свой человек, друг хозяина, даже не подали голоса.

Василец забежал вперед, присел перед крайней клеткой, которую занимала самая старшая собака, двухгодовалая Берта. В эту минуту выглянуло солнце, собачья шерсть заиграла на свету. Серая овчарка с широкой светлой грудью и впрямь выглядела внушительной и красивой. Василец отвернул щеколду, выпустил собаку из клетки, скомандовал «сидеть». Когда Берта уселась у его ног, Василец потрепал её по холке.

– Вот она, Берта. Что, хороша?

Берта высунула изо рта длинный красный язык, словно улыбнулась людям.

– Ох, хороша, – одобрил Тарасов, ничего не смыслящей собаках. – Прямо хоть на выставку отправляй.

– А ну, прикус покажи.

Тут Василец произнес фразу, некогда вычитанную в популярной книжке. Эти слова он повторял всем знакомым, каждому, кто покупал у него собаку.

– Американцы провели исследование…

Василец выдержал паузу. Ему хотелось, чтобы смысл его слов дошел до клиента. Это ведь очень важно, что научные исследования провели именно продвинутые в науках американцы. И что предметом этих исследований стали не какие-нибудь убогие таксы, а именно овчарки.

– Да, целое исследование провели. Опыты ставили. Так вот, они выяснили, что среди собак у овчарок самый развитый ум. Все эти бульдоги или питбули в сравнении с овчарками, говоря по-русски, мудаки набитые.

Василец снова присел на корточки, пальцами поднял верхнюю губу Берты, обнажились острые белые клыки. Затем он потянул вниз нижнюю губу, обнажился ровный ряд нижних зубов.

– Вот какие у нас зубы. Как вам, нравятся?

Василец посмотрел на гостя.

– Потрясающие зубы, – ответил Тарасов. – Мне бы такие.

– На место, – скомандовал Тарасов.

Берта, поджав хвост, нехотя вернулась в клетку и растянулась на соломенной подстилке. Собака ждала еды. Василец, ожидая визита Тарасова, два дня кормил Берту впроголодь и почти сутки не давал ей воды.

– Минуточку подождите.

Василец многозначительно поднял кверху указательный палец и умчался за угол дома. Он спустился в погреб, спицей проткнул кусок коровьей печени, продел в дырку кусок веревки и завязал узелок. Затем он поднял наверх канистру с кровью.

Вскоре он возник перед Тарасовым, держа в одной руке алюминиевую плошку, полную крови пополам с водой. В другой руке он сжимал нанизанную на веревочку печень. Поставив плошку с кровью на землю, рядом с собачьей клеткой, он выпустил Берту, позволил ей напиться. Собака вылизала миску и благодарно потерлась головой о ногу Васильца.

– Любит чужую кровь пить.

Собаковод обрадовался своей удачной мысли. Такие остроумные фразы не часто приходили в голову. Он обнажил в улыбке блестящие стальные коронки.

– А кто не любит чужую-то кровь пить? – философски заметил Тарасов. – Все её любят. Только чужую.

Василец не стал загонять Берту в клетку, только приказал ей сидеть и снова исчез. Василец хотел показать фокус, разученный по специальному заказу Тарасова. Он вынес из дома женский манекен, розовую пластиковую наготу которого прикрывал рваный ватник. Затем вышел на середину двора, к торчащему из земли деревянному шесту. Он насадил манекен на шест, воткнув деревяшку в дырку в нижней части туловища.

Василец бережно поправил одежду на манекене, отошел к клетке, вернулся к манекену с куском печени. Он обвил шею манекена веревкой, приладил кусок печени к горлу.

Берта, не шевелясь, сидела возле клетки и следила за манипуляциями хозяина. Верхние клыки плотоядно обнажились, на землю капала розовая тягучая слюна. Василец встал рядом с Тарасовым, но не торопился отдавать команду. Он почесал Берту за ухом, подмигнул одним глазом Тарасову и суть слышно сказал: