Инстинкты заставили меня замотать этим шарфом собственный нос за минуту до того, как я вышла в тот вечер из гранчестерского коттеджа. Интуиция сказала мне тихим ворчливым голосом: «Этот дерьмовый запашок придаст тебе уверенности и целеустремленности, дорогая София».

Инстинкты не ошиблись.

Навестив в то утро Эгги, я направилась прямо к доктору Пателю. Ибо слышала много хорошего о хирургических талантах этого человека. Например, что он может сделать из любой женщины в точности ту, кем она хочет быть.

Это мне нравится, думала я. Это то, что мне нужно.

Едва войдя в комнату для консультаций, я открыла сумку и достала из нее две фотографии, украденные из Эггиной гостиной.

– Я хочу выглядеть как эта женщина, – сказала я.

Взяв фотографии в руки и сморщив лоб, доктор всматривался в них несколько секунд.

– Вы уверены, мисс Уинчестер? – спросил он, продолжая изучать фотографии и морщась еще сильнее. – Вам известно, что эта женщина прошла через множество процедур? Грудь, нос, уши и подбородок. Ну и ботокс.

Несколько минут я смотрела на доктора Пателя, разинув рот. Я давно догадывалась, что Эгги потратилась на импланты и ботокс. С самого первого дня, когда, войдя в папашин кабинет, с ужасом узнала, что женщина, на которой он собрался жениться, на год моложе меня и гордо носит сиськи высотой с елку. Ботокса на Эггиной роже уже тогда было столько, что любая рыба фугу умерла бы от инфаркта. Но я не догадывалась, что нос у нее тоже исправленный. Тогда это меня задевало – я получила в наследство знаменитый нос Уинчестеров и терпеть не могла эту чертову горбинку.

Моя ситуация становилась в два раза лучше.

Можно заодно исправить эти оттопыренные уши.

– Прекрасно, доктор, – сказала я. – Так ведь даже еще лучше. Можно начать прямо завтра? Я заплачу.

Я заплатила, как обещала. Доктор Патель никогда не узнает, что мне пришлось выскрести до дна свою копилку, иначе мне было не рассчитаться за две первые процедуры до того, как пришел чек от швейцарцев. Поиск информации, к сожалению, тоже требует дохрена времени и денег.

Особенно поиск информации об Агнессе Уинчестер (урожденная Иванова), Марке Генри Эвансе и Клэр Эванс (урожденная Буши).

Оглядываясь назад, я вижу, что с Агнессой это оказалось легче, чем с двумя другими. Несмотря на то, что в Сети не нашлось ни одной ее фотографии. Я снова должна благодарить милую разговорчивую польку-домработницу. Несколько лет после смерти папаши Эгги, как выяснилось, порхала в свое удовольствие между яркими огнями Лондона, Москвы и Минска, но потом ее туфельки для путешествий убрались в шкаф. Во всех трех городах она собирала табуны игрушечных мальчиков для развлечений. Двадцатилетних половозрелых жеребцов с выпуклостями в положенных местах. За папашины деньги, разумеется. В конце концов она втюрилась в модель Кельвина Кляйна двадцати одного года от роду, который потом бросил ее ради болонки помоложе с кошельком потуже. За шесть месяцев до того, как я уплыла из Сент-Огастина, она ретировалась в старый папашин котонский дом – зализывать полученные из-за собственной дурости раны.

Слава тебе, Господи, за это.

Я оказалась бы в большой заднице, если бы в ночь, когда Марк решил утопить меня в Кэме, Эгги не накачалась бы в Котоне наркотой до почти полной отключки.

Бог ты мой, сколько я в тот вечер наделала глупых ошибок. Чуть все не испортила. Первая – я ни с того ни с сего устроила заваруху с детективом. Пока дожидалась в «фиате» подходящего момента, чтобы забраться в кабинет Марка. Но черт возьми, как же я удивилась, узнав пробегавшего мимо человека. Ну и разозлилась, блин. Этот самодовольный идиот мог расстроить все планы. Это его надо благодарить за то, что у меня помутилось в голове. Что и привело меня ко второй грубой ошибке. Мне хватило тупости ввалиться к Марку в кабинет, когда он еще только ужинал со своей моно.

Так приятно было над ней издеваться. Чуть ли не кусаться. Но я не ожидала такого ответа. Когда ее злобные руки коснулись моих плеч и все погрузилось в черноту.

Металлический, медный вкус крови заполняет мой рот. В ушах грохочет боль. В голову словно воткнули топор. Я болтаюсь на чьей-то спине. Человек еле дышит под тяжестью моего тела. С трудом, но торопливо он пробирается по тропинке через заросли. Вверху что-то шепчут переплетенные листья. Над головой трещат ветки. Под ногами хрустят их обломки. Я снова закрываю глаза и чувствую, как человек укладывает меня на спину. Земляной запах листвы забивает мне ноздри. Болотистая почва хлюпает совсем рядом с ушами. Близко, всего в ярде от меня, плещется вода.

Я слышу удаляющиеся шаги. Может, стоит подняться? Встать наконец на ноги? Но это наверняка часть гнусного, трусливого плана. Который я намерена разгадать. Уверена, этот человек вернется.

Так что я жду.

Жду.

И жду.

Снова приглушенные шаги – несколько минут спустя. Я захлопываю глаза, притворяясь мертвой. Человек приподнимает над землей мое туловище. Оборачивает чем-то плечи. Похоже на шерстяное пальто. Чертовски тяжелое, словно его нагрузили свинцовыми слитками. Тянет вниз мои плечи и грудь.

Он толкает меня.

Настолько сильно, что я качусь в преисподнюю. Падаю в воду словно кирпич. Жидкая чернильная темнота поглощает меня.

Река холодная.

Как, блин, лед.

Однако эта ледяная вода втыкается мне в череп, словно скальпель, заставляя мозг крутиться на повышенных оборотах. Всего за несколько секунд притупляет пульсирующую боль. Заставляет меня видеть с кристальной ясностью все, включая то, что я должна теперь делать. Я с трудом сую руки в карманы плаща и выкидываю оттуда несколько камней. Я бросаюсь вперед, полагаясь на помощь хилого течения. Наперекор мутному полярному аду, который всасывает меня внутрь себя. Как можно дальше от того места, где я с мягким всплеском воткнулась в реку. Удерживая тело под водой, чтобы не всплыла даже прядь волос.

Воздух.

Мне нужен воздух.

Мне, блин, нужен воздух.

Мои легкие меня погубят.

Но я должна плыть.

Мне нужно выбраться на поверхность.

Позарез.

Мне. Нужен. Воздух.

Я плыву вверх. Один отчаянный глоток. Рот чуть выступает над водой. Надеюсь, я уже достаточно далеко. Молюсь, чтобы он не рассмотрел меня в темноте.

Голову вниз, София.

Плыви. Просто плыви. О господи. Бред какой-то.

Плыви, София, плыви.

Держись течения. Плыви, куда несет река.

Левой, правой. Левой, правой. Левой, правой.

Я выдохлась. Я сейчас умру.

Эта гребаная река меня убьет.

Я больше не могу.

Наверное, я уже достаточно далеко.