Путешественникам казалось, что солнце заходит невыносимо медленно. Около семи вечера оно повисло на западе, словно сожалея о том, что приходится исчезнуть на ночь. Но когда солнце наконец коснулось вершин Белых Скал, оно стало похожим на мраморный шарик, погружающийся в кадку с водой. Друзья столпились у окна и наблюдали за заходом солнца. Туман, который напустил гном, так же таинственно рассеялся, и вечер поэтому был просто чудесный. По крайней мере, этот вечер был очень подходящим для того, чтобы заняться каким-то полезным и умным делом или же чтобы вообще ничего не делать.

Через полчаса опустились сумерки, и небо стало темнеть. Когда там, где находилось побережье, показалась первая звезда, друзья решили, что пора отправляться в путь. После такого многообещающего заката они испугались, увидев клочковатые щупальца тумана, которые, казалось, появлялись из болот и подкрадывались, извиваясь у самой земли. Профессор заметил, что для болот весьма характерны такие явления. Но кроме того, что из-за дымки ночь обещала быть чуть более темной и пугающей, это в конце концов могло помочь им спрятаться.

Итак, они двинулись в путь.

Госсет лежал не шелохнувшись. Он, казалось, наверстывал сном упущенное время. Друзья на цыпочках прошли к двери, причем процессию возглавлял Ахав, затем спустились вниз и через парадный вход вышли наружу. Воздух был влажный из-за тумана, и вокруг было так тихо, как будто все онемело. Луна должна была появиться не раньше чем через час, и в лесу, черной стеной окружавшем дом Госсета, не было видно ничего, кроме пары желтых светящихся глаз.

Как и раньше, Эскаргот ничего не нес в руках, шляпу же Госсета он оставил в библиотеке. Он должен был идти следом за Джонатаном, Дули и Профессором и шепотом в случае необходимости указывать направление. И вообще ему следовало говорить Что-то только в самом крайнем случае, и то как можно меньше. Остальные тоже не должны были заговаривать с Эскарготом.

Иного способа подкрасться к Башне, кроме как незаметно проскользнуть к ней по дороге, идущей вдоль реки, у них не было. Вероятность того, что они кого-нибудь встретят там после наступления темноты, была очень мала, если только, конечно, они не натолкнутся на толпу гоблинов Но шествие толпы гоблинов почти всегда сопровождается взрывами хохота и гогота, поэтому путешественники в случае даже самой малой опасности решили скрываться в лесу.

Прежде чем выйти со двора Госсета, Дули споткнулся о корни и с криком упал в кусты, затрещав ветками и подняв невообразимый шум Не было смысла спорить с ним по этому поводу или просить быть более осторожным; его просто подняли, отряхнули и прислушались – не слышны ли вокруг какие-нибудь новые звуки Но все было в порядке, и они пролезли через кусты к реке и тихо двинулись по направлению к Башне. Пройдя сотню ярдов, путешественники вдруг услышали позади стук и крик, а затем все стихло. Вероятно, это или проснулся Лонни Госсет, который принялся искать их, или в его дом вновь ворвались гоблины. Вспомнив о странном визите Шелзнака сегодня днем, друзья посчитали, что второе не так уж невероятно Так или иначе, им оставалось только одно – двигаться вперед, и чем быстрее, тем лучше.

До городка оказалось не так уж и далеко; пройдя всего сто ярдов, сквозь деревья друзья увидели крышу дома. В доме – или, скорее, летнем домике – было темно и тихо, и весь он зарос плющом с огромными, как тарелки, листьями. Затем показались другие дома, и слева появилась маленькая дорожка, которая бежала прямо между двумя их рядами Дорога стала спускаться вниз, к Ориэли.

Они шли, следуя указаниям Эскаргота, и вскоре обнаружили, что пробираются по сумрачной аллее между закрытыми ставнями домов. Здесь не было видно следов разрушений, как на пристани Ивовый Лес или в Стутоне, но то у одного, то у другого дома ставни были взломаны, а окна разбиты. Или это было дело рук мародерствующих гоблинов, которые от нечего делать ломали дома и били камнями стекла, или тот, кто жил внутри, по каким-то странным причинам предпочитал лазить через окно, а не входить и выходить через дверь.

Вокруг было совершенно пустынно – ничто не говорило о том, что жители остались в своих домах. Узкая, извивающаяся улочка привела наконец в центр городка, где были сосредоточены лавки, трактиры и гостиницы. Но большинство было заколочено. И в окнах тех магазинчиков, которые Джонатан с Профессором заметили еще несколько недель назад, висели вывески, говорящие о том, что их хозяева находятся уже далеко. Трактир, хозяин которого продавал зубные протезы, скрепленные проволокой, был надежно заперт, а на двери висела квадратная вывеска, на которой просто значилось: “Уехал”. Они миновали шляпную мастерскую Госсета и перешли улицу к “Товарам повседневного спроса Хоббса” – одному из магазинов, который, по-видимому, все еще работал. Из окна с тыльной стороны дома пробивался свет, и сквозь открытую дверь Джонатан увидел макушку Хоббса, слегка покачивающуюся, словно он задремал над книгой. Несмотря на то что Лунный Человек сказал о горожанах, что они сбежали как сумасшедшие, Джонатану было приятно увидеть старину Хоббса, занятого своими делами. Было бы нехорошо, если бы они даже не зашли к нему.

– Там Хоббс, – прошептал Джонатан Профессору. – Видите его спину?

– Да, – ответил Профессор. – У него такой вид, как будто он чем-то очень занят. Не сомневаюсь, какими-то обычными делами. Наверное, делает записи по бухгалтерии. Может, стоит обратиться к нему?

– Зачем? – спросил Эскаргот. – Если он поможет нам так же, как этот проклятый Госсет, то нам придется задушить его и запереть в чулане. Не нужно нам никакой помощи от этих сумасшедших.

– Наоборот, вы увидите, что Хоббса сломить намного труднее, чем Лонни Госсета, – сказал Профессор. – И нам все равно нужен союзник. По крайней мере, мы должны предупредить его о наших планах. Хотя рассказывать подробности нам совсем ни к чему.

Эскаргот ч го-то проворчал, но не стал спорить. Друзья осторожно подошли к задней стене дома, вместе с ними, конечно, и Ахав. Сквозь окно пробивался свет лампы, и все подошли к окну, не желая обнаруживать свое присутствие до тех пор, пока не убедятся, что внутри все в порядке. Приближались к дому они особенно осторожно: изнутри были слышны голоса – два, а может, и три.

Заглянув в окно, Джонатан ожидал увидеть крыс, разодетых в клочья тканей Хоббса. Но, к большому его облегчению, в комнате был лишь старина Хоббс, который безмятежно сидел перед затухающим огнем, пересчитывая медные монетки, сложенные маленькими столбиками. Профессор улыбнулся, словно хотел сказать: “Что я тебе говорил?” – и все они еще какое-то время наблюдали за происходящим.

Хоббс отсчитал, вероятно, десять медных монеток и сложил их аккуратным столбиком высотой в дюйм или даже выше. Затем он добавил еще столбик и еще, пока у него не получилась дюжина дюймовых столбиков, на которые он положил линейку. А затем нагнулся, очевидно проверяя, все ли столбики получились одной высоты, не ошибся ли он. Наконец на столе выстроилось штук сто столбиков, и Хоббс кивнул и улыбнулся им так, словно это были ученики, ждущие, когда им скажут выходить строиться на спортивную площадку. Это могло служить доказательством того, что Хоббс по-прежнему держится “на плаву”, а может быть, его дела обстоят и того лучше. Прежде чем постучать в окно, чтобы привлечь внимание Хоббса, друзья решили подождать еще немного – и оказалось, что они поступили правильно. Потому что Хоббс оценивающе оглядел столбики, а затем стал сам с собой разговаривать, и сам себе отвечать, и вмешиваться, и прерывать диалог с самим собой. Наконец он крикнул себе: “Замолчи!” – внезапно прервал эту странную беседу и громко воскликнул: “Так-то вот!”