– Все нормально, – ответил Лечи на незаданный вопрос. – У них девять, у нас один...

В глазах Магомета на миг вспыхнул знакомый азартный огонек, с каким он всегда встречал сообщения о победах. Но тут же погас.

– Хорошо, иди, потом расскажешь...

Когда дверь за личным секретарем закрылась, руководитель московской земляческой общины продолжил оборванную на полуслове фразу.

– Каждую неделю я отправляю полный состав продуктов, видеотехники, одежды, промтоваров... Угнанные машины перегоняются каждый день, морфий и героин тоже. Обналиченные деньги два раза в месяц перевозят специальные курьеры, валютные счета в лучших мировых банках я открываю по первой же просьбе. Ни одному земляку не отказано в помощи. Почему же я плохой чеченец?!

– Да потому, что все это не помогает вернуть родине свободу! – отрезал визитер. Назвать его гостем было нельзя – Абуезид Хамхоев в любом месте, где находился хоть один чеченец, держался как хозяин, да, по существу, и являлся таковым. Он был правой рукой нынешнего руководителя Чечни, заправлял нефтяным бизнесом, ездил с деликатными поручениями в Турцию, Иорданию и другие страны мусульманского мира, где традиционно сильны чеченские диаспоры.

Он встречался с премьер-министрами и президентами, эмирами и шейхами, каждая такая встреча влекла для представляемой им и никем не признанной республики тайное или явное благоприятное решение. Сейчас он встретился с Тепкоевым и настаивал на том, с чем Магомет не хотел и не мог согласиться. «Засвеченный» резидентурой ГРУ в Анкаре на контактах с курдскими террористами, Хамхоев отслеживался и в Москве, причем, реализуя секретный указ, «летучие мыши» впервые не передали объект разработки коллегам из ФСК, а действовали самостоятельно.

Сейчас на холодной крыше здания по другую сторону проспекта лежал один из подчиненных подполковника Голубовского с лазерным считывателем информации. Чертыхаясь, он тряс прибор, потому что, кроме ровного гула, в наушниках контроля ничего не появлялось. Но прибор был исправен. Просто в стоящем рядом с Хамхоевым «дипломате» работал генератор «белого шума», исключающий прослушивание или запись разговора.

– Да, одними деньгами добиться политического успеха нельзя, – повторил визитер. – Москва берет нас за горло, Они заблокировали дороги в республику, проверяют все ввозимые и вывозимые грузы, Есть данные, что скоро попытаются ввести войска. Если сидеть сложа руки, так и будет. Потому я и пришел сюда. Долг настоящего чеченца подскажет тебе правильный путь.

Тепкоев отрицательно покачал головой, – Если мы возьмемся за террор, всю диаспору вышлют из Москвы. Да и из других районов России. А может, кара обрушится на весь народ, как тогда, в войну... Хамхоев улыбнулся.

– Для этого потребуется воскресить одного человека, а Это трудно – его неосмотрительно вынесли из Мавзолея. К тому же сейчас даже он ничего не сумел бы сделать: нет того аппарата, да и той страны уже нет... – Хамхоев улыбнулся еще шире, обнажив крупные острые зубы и красные десны. – А нынешние слабы и трусливы, с ними можно не считаться! Они легко пойдут на уступки перед угрозой силы. Один-два хороших взрыва, и наша трасса будет разблокирована! Тогда мы поставим следующее условие, и они его тоже выполнят!

– Взрывы могут вызвать и обратную реакцию... Обострить обстановку и спровоцировать вторжение... Оскаленная челюсть приблизилась – визитер доверительно наклонился вперед.

– Ничего не бойся, ни о чем не задумывайся, слушай старших. И скоро ты станешь национальным героем, войдешь в самую верхушку свободной Ичкерии! Это пообещал тот, от чьего имени я говорю. Ты понял? А он не бросает слов на ветер!

Тепкоев молчал. У него были широкие контакты в самых различных кругах, он являлся информированным человеком и знал о проекте «Черная река».

В шельфе Каспия находится богатейшее месторождение нефти, по экспертным оценкам – около семи миллиардов тони. Чтобы экспортировать ее в Европу и другие районы мира, необходимо проложить магистральный трубопровод. Страна, через которую его протянут, получает не только солидную плату за транзит, но и приобретает ряд преимуществ в глобальной политике, ибо имеет возможность в любую минуту «перекрыть кран». Есть два основных варианта: российский и турецкий.

Если трубопровод пойдет по российской земле, ему придется пересечь Чечню. И тут уже никто не потерпит самодеятельных заправок через простреленные и заткнутые деревянными колышками отверстия, каких тысячи на действующей магистрали Баку-Новороссийск! И никто не потерпит бесконтрольного Дударика, способного по своему усмотрению остановить нефтяной поток! Если российские бизнесмены и дипломаты добьются решения в свою пользу, то усмирение Чечни выдвинется на повестку дня первым вопросом и мягкотелые российские руководители в мгновение ока станут решительными, жесткими и бескомпромиссными. Значит, такое решение Ичкерию не устраивает, но она может попытаться найти компромиссный вариант и, избежав военной конфронтации, извлечь из проекта немалые выгоды для себя.

Не устраивает оно и Турцию, которая всеми силами стремится заполучить трубопровод на свою территорию. Но Анкаре компромисс не нужен, чтобы добиться своей цели, туркам необходимо обострение российско-чеченских отношений, военный конфликт, постоянная нестабильность в регионе. Да, Хамхоев, несомненно, получил деньги от турок. А отрабатывать их предлагает Тепкоеву и его людям, ставя под удар всех чеченцев!

Нефть и деньги – вот что в ближайшее время будет определять взаимоотношения России и Чечни. Нефть и деньги! А разговоры про свободу и суверенитет чеченского народа или, наоборот, про единство и неделимость России – всего-навсего прикрытие, дымовая завеса. Под этим прикрытием Хамхоевы и им подобные очень туго набьют свои карманы, – Что ты замолчал? – Абуезид протянул руку, чтобы потрепать собеседника по плечу, но тот отодвинулся.

– Надо подумать, посоветоваться.

На Кавказе не принято напрямую отказывать старшим. Но отсутствие согласия, в какую бы форму оно ни было облечено, и есть отказ. Хамхоев это понял.

– Ну что ж, подумай! Человек должен думать. До тех пор, пока он живой...

Последняя фраза прозвучала двусмысленно. Взяв свой «дипломат», Хамхоев нажал скрытую кнопку и, не прощаясь, вышел. В наушниках лежащего на крыше человека четко раздался хлопок закрываемой двери. Потом послышался мужской голос.

– Ильяс Бузуртанов пришел, – доложил Лечи. Сдерживаемое напряжение прорвалось сквозь маску невозмутимости.

– Кто звал этого ишака? Кто пустил его в мой дом! Выбросьте его на улицу!

Магомет разразился градом ругательств. Человек на крыше поморщился и, выключив аппаратуру, разобрал ее и упрятал в специальный саквояж. Объект ушел, ведомый другими бригадами, а слушать, как звери ссорятся между собой, ему никто не поручал. Тем более он промерз до костей...

Если бы наблюдатель проявил инициативу и выдержку и продолжал аудиоконтроль, он бы наверняка получил орден, Внеочередное звание и продвижение по службе. Но откуда он мог об этом знать!