– И кстати, если ты и впрямь страдаешь социофобией, почему я ничего об этом не знаю? – спросила Фелисити с полной уверенностью, будто знает все, что только можно знать о Тесс.

– У меня не было для нее названия. Еще несколько месяцев назад мне не хватало слов, чтобы описать это чувство.

«И еще потому, что ты была частью моего прикрытия, – мысленно добавила она. – Мы с тобой вместе притворялись, будто нас не волнует мнение окружающих, будто мы смотрим свысока почти на весь внешний мир. Если бы я рассказала тебе о том, как я себя чувствую, мне пришлось бы признать, что меня не просто заботит мнение других людей – оно меня чересчур заботит».

– Знаешь что, я явилась на занятие по аэробике в футболке двадцать второго размера, – сообщила Фелисити, подавшись вперед и свирепо уставившись на сестру. – Люди не могли на меня смотреть. Я видела, как девушка ткнула в бок подружку, чтобы та обратила на меня внимание, и обе прыснули со смеху. А какой-то парень сказал: «Только посмотри на эту корову». Не смей рассказывать мне о социофобии, Тесс О’Лири!

В дверь заколотили.

– Мама! Фелисити! – закричал Лиам. – Зачем вы заперлись? Впустите меня!

– Уйди, Лиам! – отозвалась Тесс.

– Нет! Вы уже помирились?

Тесс с Фелисити переглянулись. Фелисити слабо улыбнулась, и Тесс отвела взгляд.

– Лиам, а ну вернись! – донесся голос Люси с другого конца дома. – Я же просила тебя оставить мать в покое!

Костыли ставили ее в невыгодное положение в этой гонке.

– Мне пора. – Фелисити встала. – У меня вылет в два часа дня. Родители отвезут меня в аэропорт. Мама переволновалась. Папа, по всей видимости, со мной не разговаривает.

– Ты действительно сегодня улетаешь? – Тесс посмотрела на сестру.

На какой-то миг она задумалась об их агентстве: о клиентах, которых она уговаривала с таким трудом, о потоке денежных средств, который они так усердно пытались поддерживать, тревожась и хлопоча над прибылями и убытками, словно над хрупким растеньицем, об электронной таблице «Незавершенная работа», которую они разглядывали каждое утро. Получается, рекламному агентству «ТУФ» пришел конец? Всем этим мечтам. Всей этой документации.

– Да, – подтвердила Фелисити. – Мне следовало поступить так много лет назад.

– Я тебя не простила. – Тесс тоже встала.

– Знаю, – отозвалась Фелисити. – Я тоже себя не простила.

– Мам! – завопил Лиам.

– Придержи коней, Лиам! – крикнула ему Фелисити, сгребла Тесс за руку и шепнула ей на ухо: – Не рассказывай Уиллу про Коннора.

На какой-то невероятный миг они застыли, обнявшись, а затем Фелисити повернулась и открыла дверь.

Масла нет, – объявила Изабель. – И маргарина тоже.

Не отходя от холодильника, она обернулась и выжидательно посмотрела на мать.

– Ты уверена? – спросила Сесилия.

Как такое могло случиться? Она никогда не забывала об основных продуктах. Ее система была предельно надежна. Ее холодильник и кладовая всегда бывали надлежащим образом полны. Порой Джон Пол звонил по пути домой и спрашивал, не нужно ли «прихватить молока или чего-нибудь такого», и она всегда отвечала: «Да нет».

– Но разве мы не будем есть горячие крестовые булочки? – удивилась Эстер. – Мы всегда едим эти булочки на завтрак в Страстную пятницу.

– Мы и так можем ими позавтракать, – заметил Джон Пол и машинально мазнул пальцами по пояснице Сесилии, проходя мимо нее к кухонному столу. – Вашей матери так удаются горячие крестовые булочки, что к ним не нужно никакого масла.

Сесилия присмотрелась к нему. Он был бледен и слегка нетверд на ногах, как будто выздоравливал после гриппа, и, похоже, пребывал в чувствительном, заботливом настроении.

Она поймала себя на том, что ждет, когда же что-то случится: пронзительный звонок телефона, тяжелый стук в дверь. Но день по-прежнему был укутан в мягкую, безопасную тишину. В Страстную пятницу ничего не произойдет. Этот день заключен в собственный защитный пузырек.

– Мы всегда намазываем на пасхальные булочки много-много масла, – возразила Полли, сидящая за кухонным столом в розовой фланелевой пижаме, со взлохмаченными волосами и румяными со сна щеками. – Это семейная традиция. Мам, ты просто сходи в магазин и купи масла.

– Не смей так разговаривать с матерью, – одернул ее Джон Пол. – Она тебе не рабыня.

– Магазины закрыты, глупая, – одновременно с ним заметила Эстер, подняв взгляд от библиотечной книжки.

– Неважно, – вздохнула Изабель. – Я пойду поболтать по скайпу с…

– Никуда ты не пойдешь, – возразила Сесилия. – Мы все сейчас позавтракаем овсянкой, а затем вместе прогуляемся до школьного стадиона.

– Пешком? – переспросила Полли с явным пренебрежением.

– Да, пешком. День сегодня просто замечательный. Или возьмите велосипеды. И прихватим футбольный мяч.

– Чур, я в одной команде с папой, – вставила Изабель.

– А на обратном пути заглянем на заправку «Бритиш петролеум» и купим там масла. И тогда, вернувшись домой, поедим горячих крестовых булочек.

– Превосходно, – одобрил Джон Пол. – Отличный план.

– А вы знали, что некоторые люди хотели бы, чтобы Берлинская стена осталась стоять? – спросила Эстер. – Вот странно, правда? С чего бы кому-то нравилось сидеть взаперти за стеной?

* * *

– Что ж, все было чудесно, но мне действительно пора идти, – объявила Рейчел.

Она поставила чашку на журнальный столик. Вот ее долг и выполнен. Она сдвинулась вперед и чуть передохнула. Очередной невозможно низкий диван. Сможет ли она встать сама? Лорен подоспеет к ней первой, если заметит, что она испытывает какие-то затруднения. Роб всякий раз опаздывал всего лишь на мгновение.

– Чем вы собираетесь заниматься остаток дня? – спросила Лорен.

– Похлопочу по хозяйству, – отозвалась Рейчел.

«Просто буду считать минуты».

– Помоги мне встать, ладно, милый? – Она протянула руку Робу.

Пока Роб вставал сам, чтобы подать ей руку, к ним приковылял Джейкоб с фотографией в рамке, которую он взял с книжного шкафа.

– Папа, – объявил он, показывая пальцем.

– Правильно, – подтвердила Рейчел.

Это был снимок обоих ее детей, сделанный в походе по южному побережью за год до гибели Джейни. Они стояли у палатки, и Роб держал «рожки» за головой Джейни. И почему детям обязательно надо так делать?

– А это кто, приятель? – Роб подошел, остановился рядом и указал на сестру.

– Тетя Джейни, – отчетливо выговорил Джейкоб.

Рейчел затаила дыхание. Она никогда не слышала от него слов «тетя Джейни», хотя они с Робом показывали ее Джейкобу на фотографиях с самого младенчества.