Потому что, как ни крути, в этот раз она победила.

Империя Цинь, 207 г. до н. э.

Лю Дзы и Люси

Даос храпел. И не просто храпел – он клокотал закипающим котлом, взрыкивал тигром, похрюкивал и посвистывал. В домике Ли Линь Фу духота стояла страшная, спать на циновке, расстеленной прямо на полу, было жестко, а от храпа старца разве что крыша не взлетала. Так что Люсе по всем приметам предстояла незабываемая ночь. Девушка, извертевшись на жесткой подстилке, уже сотню раз пожалела, что они с Лю не уехали на ночь глядя и не устроились на отдых подальше от волшебной деревни. Но мятежник, настаивая на ночлеге, хотел как лучше, зато теперь приходилось мучиться.

Впрочем, сам командир Лю наверняка не страдал. Что-то такое, видать, знал, хитрец, раз наотрез отказался спать в доме, а улегся на дворе под навесом, в компании цикад и Верного. «Небось уже десятый сон видит!» – сердито думала Люси, набираясь смелости. Выйти из дома и улечься к красавчику-Лю под теплый бок – заманчиво, конечно, но как бы такая ночевка на соломе под звездным небом не закончилась… чем-нибудь непоправимым.

Хотя еще полчаса на этих проклятых досках – и наутро отважному Пэй-гуну придется свою спутницу на руках выносить из хибары. Потому что она попросту не встанет.

И тут дед взревел, словно биплан на взлете, да еще и сам подлетел над своей лежанкой. Видать, летучесть постепенно восстанавливалась. Храпящий даос – это одно, но даос, храпящий на лету, – уже чересчур. Люси пробурчала проклятие, сгребла одеяло и прокралась к выходу. Нет уж, хватит с нее. Лучше цикады, москиты, мухи, клопы, пауки, скорпионы и командир Лю на сене, чем дедушка Линь Фу и его рулады.

Лю Дзы и впрямь с удобством разлегся под звездами, разворошив целую копну душистой травы. Но, вопреки позднему времени, еще не спал и осторожные перемещения девушки заметил.

– Чего не спишь? – спросил он, вынув изо рта соломинку, которую задумчиво жевал.

– А ты чего?

– Думаю. – Мятежник вздохнул и придирчиво выбрал новую травинку. – О разном.

– А-а-а… – Люся решила, что топтаться посреди двора с одеялом под мышкой как-то совсем глупо, и пошла к нему. – Ну, тогда двигайся. Будем вместе думать.

Лю беспрекословно поделился копной и помог расстелить одеяло. Обниматься не полез, и то хлеб. Хотя Людмила была уже не уверена, стала бы она возражать, если бы…

– Почему тебя называют Пэй-гун? – устроившись так, чтобы ненароком не прижаться к мужчине, спросила она.

– Ну, это небольшое преувеличение, – усмехнулся Лю. – Не такой уж я и владыка этого уезда. Пока.

– То есть город Пэй ты уже брал?

– И брал, и отдавал, и не только Пэй. Я за полгода много чего взял, но и отдать пришлось немало. Но я, понимаешь, упрямый. Почему, кстати, спрашиваешь?

– Ага-а-а… – протянула Люся и призналась: – Я пытаюсь понять, какой теперь год. И тот ли ты Лю, о котором я читала.

– Да? – оживился мятежник. – Читала? Обо мне? Тьян Ню, кстати, мне трон предсказала, но что-то не верится пока.

– Если ты тот самый Лю…

– Если? То есть ты сомневаешься.

– Ну да. – Девушка вздохнула и незаметно поерзала – сено кололось даже сквозь одеяло. – Понимаешь, детали не совпадают. Или этот Сыма Цянь все попутал в своих «Записках», или я забыла, или ты – не тот, империя – не та, и вообще…

– Например? – Лю заинтересованно прищурился.

– Например, вот ты – женат?

– Что? – Мятежник чуть не подавился соломинкой. – Да зачем мне… Эмм… В смысле, я еще и не думал о браке. То есть пока не думал.

Уточнение это Люсю насторожило, но не слишком. В «Записках» Сыма Цяня жену основателя Хань именовали по-всякому, но точно не хулидзын. И происходила та императрица из какого-то могущественного клана. Да и будущий император восстание свое затеял отнюдь не в юном возрасте.

– Ну а тот Лю был женат. И с огромной бородой. – Люси даже руки раскинула, чтобы показать, насколько бородат был император Гао-цзу, и случайно заехала командиру Лю по уху. Но тот стерпел.

– Чего нет, того нет, – сокрушенно вздохнул повстанец, почесав гладкий подбородок. – Ни жены, ни бороды пока не нажил.

– И правильно, – одобрила Люся отсутствие излишней волосатости на щеках мятежника Лю. – Бородки у вас, азиатов, вырастают какие-то исключительно козлиные, смех один, а не бороды. А без жены тебе никак не обойтись, если, конечно, ты тот самый Лю.

– Э? – Пэй-гун зашуршал сеном, устраиваясь поудобней, и закинул руки за голову. – А подробней? Мне вот ужас как интересно, какой должна быть моя жена.

Если бы на черном шелке небес не сияли яркие, словно фонари, звезды, темень была бы непроглядной. А так Людмила вполне отчетливо разглядела, как блестят в хитрой усмешке зубы повстанца. Он явно на что-то такое намекал. И все бы ничего, темно же, разве может он видеть, как отчего-то заполыхали ее уши и жар опалил скулы, будто Люсе кипятком в лицо плеснуло… Но от пояса и ниже растекалась от этой улыбочки, от блеска глаз и близкого тепла его тела этакая томительная слабость, а сено пахло так пряно и маняще…

«Вот черт!» – испугалась Люси и решила бороться.

– Ужас – именно то самое слово, – огорошила она веселого мятежника. – Лютая тетка была… то есть будет… эта Как-Ее-Там-хоу. Не баба – зверь! Наложниц казнила сотнями, детишек лишних – десятками, а одной крале так и вовсе приказала отрубить руки, ноги, выколоть глаза, прижечь уши и… Короче, станешь императором – поаккуратней с бабами-то, понял?

– Что же может заставить меня жениться на такой страшной женщине? – явно не поверил в такие ужасы Пэй-гун. – Из какой она семьи?

– Э… Черт, не помню. Из какого-то влиятельного клана, это да, а вот насчет имени… Я в ваших именах и названиях путаюсь. Папенька всегда ругался, а по мне хоть Сунь, хоть Вынь – никакой разницы…

– Думаю, я просто не стану брать в жены такую злобную ведьму, – подытожил Лю. – Предпочту найти кого-нибудь получше, а может, уже и нашел?

Очередное опасное замечание Люся предпочла оставить без ответа. Тем более новое шуршание сена подсказало ей, что одна рука командира Лю переместилась куда-то ей за спину, словно приглашая прилечь и склонить голову ему на плечо. Непонятно, был ли этот Пэй-гун тем самым будущим основателем династии Хань, но легендарное коварство из него так и лезло. Вроде бы ничего такого и не делает, злодей, вроде бы и ни на что не намекает, а поди ж ты!

– Расскажи лучше про дирижабли, – дружелюбно попросил он, и Люси незаметно выдохнула. Разговаривать о летательных аппаратах с древним ханьцем все-таки не так опасно, как о его вкусе на женщин. А о бипланах, планёрах, «фарманах» и «ньюпорах» Людмила вообще могла говорить часами. Все, что отрывалось от земли, назло природе и тяготению, завораживало девушку. Конечно, ни о каких аэропланах кухаркина дочь и мечтать не могла. Матушка, вечно озабоченная собственным двусмысленным статусом и подковерной борьбой с законной женой профессора Орловского, от любых «неженственных» идей приходила в ужас, а папенька всем техническим новшествам предпочитал старых добрых китайцев. Теперь у Люси этих китайцев было завались, руку протяни – и вот они, древние воины, мятежники и колдуны-даосы, а вот аэропланы… Они так и остались недостижимой мечтой. И если бы не прихоть богини, нипочем бы ей не испытать восторг настоящего полета.